|
Они означали заражение крови. Они означали, что дьявол не просто дышит тебе в задницу, а уже ползет по канализационным трубам, которые ведут к твоему насосу. - Отъебись от моих рук, понял? - сказало ему бледное видение. - Снимай рубаху и отцепляй эти штуки! Эдди слышал шум волн; слышал тоскливый вой ветра, не ведающего преград; видел этого умирающего безумца, а кроме него - только запустение; но позади себя он слышал негромкие голоса пассажиров, выходящих из самолета, и непрерывный глухой стук. - Мистер Дийн! - "Этот голос - в другом мире", - подумал он. Не то, чтобы он в этом сомневался; он просто старался вбить это себе в голову, как вбивают гвоздь в толстый кусок красного дерева. - Вам все-таки придется... - Можешь оставить это здесь, заберешь потом, - прохрипел стрелок. - О боги, неужели ты не понимаешь, что здесь я должен разговаривать? А это больно! И времени же нет, болван! Были люди, которых Эдди убил бы за такое слово... но он подумал, что убить этого человека ему будет не так-то просто, хотя вид у него такой, словно убийство, возможно, пошло бы ему на пользу. Однако в этих голубых глазах он ощущал истину; их лихорадочный блеск делал ненужными все вопросы. Эдди начал расстегивать рубашку. Первым его порывом было просто сорвать ее, как сделал Кларк Кент, когда Лоис Лэйн привязали к рельсам или к чему-то такому, но в реальной жизни это никуда не годилось: рано или поздно пришлось бы объяснять, почему столько пуговиц оторвано. Так что он стал расстегивать их, а стук позади него продолжался. Он рывком вытащил рубашку из джинсов, стащил ее и бросил на песок, открыв обмотавшую грудь клейкую ленту. Он был похож на человека на окончательном этапе выздоровления после тяжелого перелома ребер. Он бросил быстрый взгляд назад и увидел открытую дверь... ее нижний край прочертил на сером песке веерообразный след, когда кто-то - надо полагать, этот умирающий - ее открыл. Сквозь проем двери Эдди был виден туалет первого класса, раковина, зеркало... а в нем - его собственное лицо, полное отчаяния, черные волосы, упавшие на лоб, на зеленовато-карие глаза. На заднем плане он увидел стрелка, берег и парящих над ним морских птиц, которые галдели и дрались неизвестно над чем. Эдди теребил ленту, не зная, как начать, как найти свободный конец, и его охватила растерянность и безнадежность. Так, наверное, чувствует себя олень или кролик, когда до половины перейдет шоссе и повернет голову - и оцепенеет в безжалостном ослепительном свете приближающихся фар. Уильяму Уилсону, человеку, чье имя прославил По, понадобилось двадцать минут, чтобы обмотать его липучкой. Чтобы открыть дверь в туалет первого класса, им понадобится пять минут, самое большое - семь. - Мне не снять это говно, - сказал он человеку, который, шатаясь, стоял перед ним. |
