|
Экипаж пьянствует, заводит драки в "Кабачке ньюфаундлендцев". Радист, к которому я привожу его невесту, с трудом сдерживает раздражение и оказывает ей довольно холодный прием. Чуть ли не просит ее не вмешиваться в его дела. В Ипоре главный механик осыпает бранью свою жену и принимает меня как какую-нибудь дворняжку. Наконец, я встречаю еще двоих, тоже как будто отмеченных этим знаком: женщину по имени Адель и ее спутника, которые устраивают сцены на пляже и мирятся только перед тем, как исчезнуть. - Какой же вы делаете из этого вывод? - спросил комиссар из Гавра. - Да не делаю я никаких выводов. У меня только сложилось впечатление, что я нахожусь среди банды взбесившихся людей. Прощайте, господа. Я ведь здесь только в качестве любителя. В гостинице меня ждет жена. Вы мне сообщите, комиссар, если найдут женщину из Ипора и владельца серой машины? - Обязательно сообщу. Спокойной ночи. Вместо того чтобы пройти по городу, Мегрэ, сунув руки в карманы, с трубкой в зубах, пошел вдоль набережных. Большой черный четырехугольник опустевшей гавани освещался лишь лампами с "Океана", который все еще продолжали разгружать. - Под знаком ярости! - пробурчал себе под нос комиссар. Он поднялся на борт, и никто не обратил на него внимания. Словно без всякой цели, Мегрэ прошел по палубе, заметил свет в люке полубака, наклонился. Из люка хлынул на него теплый воздух и запах, напоминавший казарму, дешевую столовую и рыбную лавку. Он спустился по железному трапу и сразу наткнулся на трех матросов; они ели из котелков, которые держали на коленях. Свет шел от керосиновой лампы, подвешенной к карданному валу. Посреди помещения стояла чугунная печурка, покрытая жирной грязью. Вдоль перегородок виднелись койки, в четыре яруса друг над другом. На некоторых еще оставалась солома, другие были пусты. Повсюду висели сапоги и зюйдвестки. Из всех троих с места поднялся один Малыш Луи. Там были еще бретонец и какой-то негр с босыми ногами. - Приятного аппетита! - проворчал Мегрэ. Ему ответили тоже ворчанием. - А где ваши товарищи? - У себя дома. Где еще? - отозвался Малыш Луи. - Когда тебе некуда идти и у тебя уже нет ни гроша, приходится торчать здесь, хоть ты и не в плавании. Комиссару ничего не оставалось, как привыкать к полутьме и особенно к запаху. Можно представить себе, каково живется здесь сорока матросам, которые, лежа на койках, не могут повернуться, не задев соседа. Сорок человек, не снимая сапог, бросаются на койки, храпят, плюются, жуют табак. - Капитан когда-нибудь сюда заходил? - Никогда. Ко всему этому нужно добавить шум мотора, запах угля, сажи, накаленные металлические перегородки, плеск ударяющихся в борта волн. - Пойдем-ка со мной, Малыш Луи. Мегрэ заметил, что за его спиной матрос, куражась, махнул рукой товарищам. Но как только они очутились наверху, на утонувшей во мгле палубе, наглость с него как рукой сняло. - Что случилось? - спросил Малыш Луи. - Ничего. Предположим, что капитан умер еще в пути. Мог кто-нибудь другой привести корабль в порт? - Пожалуй, нет, потому как старший помощник не умеет определять координаты судна... Правда, говорят, что с помощью радиосвязи радист всегда может определить положение судна. - Часто ты видел радиста? - Никогда. |
