Ленг понял, что пройти дальше не получится. Придется говорить о деле прямо здесь.

– Простите, что побеспокоил вас накануне Рождества, – сказал он и снова кашлянул. – Позвольте представиться: Уилберфорс Хейл, доктор права. Пришел к вам по поручению клиента, живущего неподалеку.

Он достал визитку, на мгновение задержал в руке и положил на серебряный поднос, лежавший на маленьком столике специально для этой цели.

Помощница герцогини признательно кивнула, но не потрудилась назвать свое имя. Эта бестактность ничуть не обеспокоила Ленга. Он и так знал, что женщину зовут Фелин, поскольку уже выяснил многое касательно особняка и его обитателей.

– Поскольку герцогини нет дома, я постараюсь изложить свое дело по возможности кратко, – продолжил он. – Мой клиент – человек состоятельный и добропорядочный. Он понимает… как бы это сказать… что дом необходимо приспособить для проживания. Поэтому он до сих пор не жаловался на непрерывный шум, доносящийся с раннего утра до позднего вечера и связанный с приведением в порядок вашего жилища. Однако же мой клиент, помимо прочего, религиозен, он, так сказать, из числа тех, кто уважает устоявшиеся традиции. И он отметил, что работы проводятся по субботам, точно так же, как и в другие дни, включая рождественские недели. Празднование Рождества всегда было для него главной семейной традицией. Многие родственники и друзья соберутся в его доме, чтобы повеселиться и поразмышлять об истинном смысле этого праздника. Учитывая все это, а также ввиду того, что его терпение простирается так далеко, мой клиент передает через меня просьбу о прекращении всех работ с этого момента и до первого дня нового года. Кроме того, он просит в дальнейшем останавливать работы в семь вечера и не возобновлять до семи утра.

Доктор закончил и строго посмотрел на женщину.

Та ничего не ответила, и в наступившей тишине Ленг расслышал мальчишеский смех, а затем другой голос – слабый и намного более высокий, но, несомненно, принадлежавший маленькой девочке.

Больше Ленгу не нужно было знать ничего относительно обитателей дома. Женщина по-прежнему молчала, и он добавил:

– Если позволите говорить прямо, мой клиент надеялся, что в этом визите не будет необходимости. А если позволите сказать чуть больше, он ожидает, что его требования сочтут справедливыми и разумными в нынешних обстоятельствах и что ваша нанимательница удовлетворит их… В таком случае ей не придется больше слышать обо мне, и этот визит поспособствует радушному приему ее светлости в нашем блестящем обществе.

Он проявил твердость, не утратив при этом вежливости, но снова закашлялся.

Наконец женщина ответила:

– Благодарю вас за визит, мистер Хейл. Я прослежу, чтобы ее светлость получила и вашу визитку, и ваше сообщение.

– Не могу просить ни о чем большем. На этом позвольте пожелать и вам, и другим обитателям этого прекрасного дома всего наилучшего.

Ленг поклонился и приподнял цилиндр, затем повернулся и вышел. Спускаясь по ступенькам крыльца, он услышал хлопок плотно закрываемой двери.

По пути к экипажу он нимало не беспокоился о том, что герцогиня захочет что-нибудь разузнать о нем. Ленг не назвал имени клиента: это мог быть любой из полудюжины соседей. Кроме того, он зашел так далеко, что даже нанял настоящего адвоката, Уилберфорса Хейла, ради единственного визита под чужим именем. Если герцогиня обратится прямо к Хейлу, что крайне маловероятно, адвокат, возможно, удивится, что клиент предпринял такой шаг от его имени, но воспользуется своим правом уклониться от дальнейших вопросов.

Пока карета ехала по Пятой авеню, Ленг тщательно перебирал в памяти мельчайшие подробности, все, что удалось выяснить об особняке и его обитателях. Как он и ожидал, в доме проживала не только герцогиня, но еще и пропавший мальчик Джо Грин, а также его младшая сестра Констанс.