Дэвид кивнул.

   – Это не обязательно сегодня. Но кончается финансовый год, и желательно подать бумагу до того, чтобы тебе сразу шли льготы и тебя включили в новый каталог.

   Я потянулась на цыпочках за кувшином, и Дэвид поднял руку и достал его для меня.

   – Еще и каталог? – спросила я, опускаясь на ноги. Он удивленно раскрыл глаза:

   – Ты хочешь остаться анонимной? За это дополнительная плата, но ничего.

   Я пожала плечами, не зная, хочу ли.

   – А что будут говорить, когда ты появишься на корпоративном пикнике вместе со мной?

   Дэвид налил половину вина в кувшин и поставил его разогреваться в микроволновку.

   – Ничего не будут. Все и так думают, что я бешеный. Наливая кружку пряного сидра, я не переставала улыбаться.

   Мотивы у него могли быть эгоистичные – дополнительная страховка, чтобы не уволили с работы, – но выгодно это будет нам обоим. Поэтому настроение мое сильно улучшилось, когда мы шли к задней двери – он с подогретым вином и полупустой бутылкой, и я с моим пряным сидром. Жар в церкви меня согрел, и я первая вышла в гостиную.

   Дэвид замедлил шаги, увидев мягко освещенную комнату. Мы с Айви ее украсили, и повсюду было лиловое, красное, золотое и зеленое. Ее кожаный чулок одиноко смотрелся на каминной полке, и потому я купила красно-зеленый вязаный ему под пару, с колокольчиком на носке, готовая к любому празднику, который принесет мне подарки. Айви дажеповесила белый чулочек для Дженкса, конфискованный из кукольной коллекции ее сестры, но горшок меда и близко в него не влез бы. Рождественская елка Айви горела в углу, и вид у нее был неземной. У меня никогда раньше елки не было, и я чувствовала, что мне оказали честь, когда Айви разрешила мне помочь в ее украшении фонариками из шелковой бумаги. Мы целый вечер провели за этим занятием под музыку и попкорн, который уже никто никогда не нанижет на веревочку.

   Под елкой лежали два подарка: один для меня, другой для Айви, и оба от Дженкса. Он ушел, но свои подарки нам оставил – в наших комнатах.

   Я потянулась к ручке новой двери, чувствуя в горле ком. Мы уже открыли эти подарки – ни я, ни она не особенно умеем ждать. Айви сидела и смотрела на куклу «Кусь-меня-Бетти», стиснув зубы и почти не дыша. Да и я была ненамного лучше, разве что не плакала, найдя пару сотовых телефонов в пенопластовой коробочке. Один был для меня, другой, намного меньше, – для Дженкса. Согласно чеку, оставленному в коробке, он его активировал месяц назад и даже ввел себя в список быстрого набора моего телефона.

   Дернув на себя дверь, я придержала ее для Дэвида, все еще сжимая зубы. Я его заставлю вернуться. Если мне придется для этого нанять летчика и написать Дженксу извинения на небе, я это сделаю.

   – Дэвид, – спросила я, пропустив его, – если я тебе дам одну вещь, ты отнесешь ее Дженксу?

   Он обернулся ко мне, стоя на первой ступеньке.

   – Может быть, – прозвучал осмотрительный ответ. Я скривилась:

   – Там просто семена. Не могу у себя в книге по языку цветов найти ничего похожего на «прости меня, я дура», а потому посылаю просто незабудки.

   – О'кей, – сказал он увереннее. – Это я могу сделать.

   – Спасибо.

   Я сказала шепотом, но он наверняка слышал меня сквозь приветственные крики, которыми было встречено его появление.

   Взяв у Дэвида подогретое вино, я поставила его возле костра. Говард с довольным видом вел беседу с Кизли и Кери, кидая неуверенные взгляды на Такату, который прятался в надежной тени дуба.