|
– Именно этого я и опасался, – вздохнул Олаф, кивая сыну. Йен взглянул на свои сильные руки, потер ногти о рукав кашемирового свитера и спокойно объявил: – С удовольствием прикончу вас, мистер Руссо. Я знал, что вас не склонить на нашу сторону и что вам никогда нельзя будет довериться. Вы и без того немало нам напортили. – Что ж, у вас был шанс получить мою картину, мистер Йоргенсон. Но вы отказались. Позвольте заверить, что вам никогда ее не видать. После моей смерти она перейдет музею Метрополитен. – Ненавижу ошибаться в людях, мистер Руссо, – прошипел Олаф. – Какая жалость… – Йен, правда, что у вас на яхте висит «Ночной дозор» Рембрандта? – перебила Лили. Йен вскинул светлую бровь. – Вот это да! Вижу, шпионы мистера Руссо неплохо поработали! Да, дорогая, я велел без лишнего шума выкрасть ее из амстердамского музея. Довольно трудная задача. Но это был мой подарок жене, которая умерла в том же году. Это скрасило ее последние дни. Старик засмеялся и снова закашлялся. Никки подал ему платок, он вытер рот, и Лили показалось, что она увидела пятна крови. – Как сказал мой отец, – заметил Йен, – в Чикагском художественном институте много неподкупных людей, и за последние десять лет они ввели много мер безопасности, которые сделали похищение предметов искусства почти невозможным. Единственный мой человек там, один из кураторов, лишился работы пять лет назад. Жаль. Я не знал, что делать, пока ты не переехала в этот дурацкий городишко на калифорнийском побережье. – Мы с сыном провели много часов, пока не выработали подходящий план, – вмешался Олаф. – Йен отправился в Гемлок Бей. Какое странное название, хотя тамошние жители открыты и дружелюбны, совсем как ты и твоя дочь. Ему понравился свежий соленый воздух, безмятежность бесконечных пляжей, леса, великолепные Мамонтовы деревья, тропинки и дома, так идеально вписанные в пейзаж. Кто знал, что будет так легко найти столь идеальные орудия для совершения преступления? Фрейзеры, жадные, амбициозные люди, имели к тому же сына, который мог стать тебе прекрасным мужем. – Это они убили мою дочь? Глава 26 – Ты считаешь, что это они? – равнодушно повторил Йен, пожимая плечами. – Мне об этом ничего не известно. Лили вдруг ощутила жгучую ненависть к нему. – Я знаю, как ты переживала ее гибель, – заметил Олаф, – но какая разница, кто в этом виноват? – Тот, кто сбил ее, заслуживает смерти. – Но это не вернет тебе дочь, – нахмурился Йен. – Мы, шведы, как большинство европейцев, против смертной казни. Варварский обычай. «Что то тут не так, – подумал Саймон. – Но что?» – Не вернет, – согласилась Лили, – но возмездие совершится. Человеку, способному хладнокровно убить ребенка, нельзя позволять дышать тем же воздухом, что и честные люди. – А ты злая, – хмыкнул Олаф Йоргенсон. – А вы? Вы, кто приказывает убивать людей? Крадет картины? Олаф снова рассмеялся, тихо, хрипло, и в груди что то заклокотало: то ли слизь, то ли кровь. – Нет, я всегда поступаю исходя из разумной необходимости, ни больше ни меньше. Месть – это дли любителей. И не стоит гадать, убили ли Фрейзеры твою дочь. Это не они. Они передали, правда, что беспокоятся, потому что твоя дочь, к несчастью, считала электронную почту с компьютера мистера Фрейзера и увидела кое что такое, чего не должна была видеть. Они, разумеется, заверили девочку, что все это чепуха, ничего важного и не стоит об этом думать. |
