|
Неоперабельный рак. Она знала, что жить осталось недолго. И не хотела страдать, не хотела превращаться в живой труп. Кроме того, она уже начала мучиться головными болями. Поэтому и пожелала сама решить свою судьбу. Сделала укол хлористого калия. Он действует очень быстро. Я никому не рассказывал про опухоль. Не видел причин. Разумеется, осталась история болезни. Если хотите, проверьте, мне все равно, я не лгу. – Хм м, – буркнула Шерлок. – Значит, по твоему, лучше, чтобы женщину считали самоубийцей без особых причин? Она откинулась на спинку стула и сложила руки на груди. – Ну, уж это мне решать. – Тринадцать месяцев, – выговорил Савич. – Женат всего тринадцать месяцев. Погибни Лили в этой аварии – и ушла бы в могилу на два месяца раньше Линды. Впрочем, если бы первая попытка удалась, она наверняка побила бы все рекорды. – Мне это не кажется забавным, Савич, – бросил Теннисон, глядя на жену. – Ты судишь меня, не имея доказательств. На основании предположений, простого совпадения, которое не будет иметь силы нигде и тем более в суде. Не ожидал такого от полицейского. Если бы Лили погибла, сомневаюсь, что стал бы жить. Я очень ее люблю и желаю ей добра. «Хорош, – подумал Савич. – Очень хорош». Убедителен, логичен и умеет воззвать к лучшим чувствам. И к тому же прав: Савич уже вынес ему обвинительный приговор. Нужно получить улики. «Максу» придется потрудиться. Должно что то найтись. Просто не может не найтись. Шерлок дожевала остывшую булочку и пропела нежнейшим голоском: – Где же Линда достала хлористый калий? – У доктора, который поставил ей диагноз. Он был увлечен ею, поэтому и помог. Я ничего не знал, пока он не рассказал мне. Я не стал подавать в суд, зная, что она хотела покончить с жизнью. Вскоре умер и доктор Корд. Все это так ужасно… – Я слышала о смерти доктора Корда от одной жительницы, на продуктовом рынке Кейси, – вмешалась Лили. – Она сказала, что он чистил ружье, не вынув патронов, и оно выстрелило. Несчастный случай. О твоей жене не было сказано ни слова. – Просто местные жители не хотят причинять мне лишней боли, особенно потому, что теперь у меня другая жена. Вот, по видимому, и решили молчать. Он повернулся к жене. Голос его неожиданно изменился, став из спокойного молящим. Протянутая рука предательски подрагивала. – Лили, когда ты, года полтора назад, приехала сюда, я сначала не мог поверить, что в мою жизнь может войти другая. Та, которая сделает ее полной. Которая станет любить меня и принесет счастье и покой. Но так уж вышло. И ты привела с собой свою драгоценную крошку Бет. Я полюбил ее с того момента, как увидел. С первого взгляда. В точности как тебя. И я тоскую по ней, Лили. Каждый день. То, через что тебе пришлось пройти, уже закончилось. Может, именно эта авария с «эксплорером» вернула тебя к нормальному существованию. Поверь, дорогая, я хочу, чтобы ты выздоровела, хочу больше всего на свете. Хочу повезти тебя в Мауи, лежать с тобой на песке и знать, что самая большая твоя проблема – как бы не сгореть на солнце. Не слушай своего брата. И пожалуйста, не верь, что в смерти Линды было что то зловещее. Я люблю тебя. И мечтаю, чтобы ты была счастлива со мной. Савич, который во время этой страстной речи расправлялся с лазаньей, вид имел слегка заинтересованный, словно сидел в театре и любовался игрой актеров. Дождавшись, пока Теннисон замолчит, он отложил вилку и спросил: – Теннисон, как давно твой отец состоит в совете попечителей музея Юрики? – Что? О, не знаю, много лет. |
