|
При одном взгляде на эту сцену у Лили мурашки пошли по коже, а глаза предательски повлажнели. Боже, как она любила эту картину! Да, разумеется, ей место в музее, но она принадлежит Лили, и только Лили. В этот момент Лили решила, что хочет видеть картину каждый день, до самой последней минуты, чтобы она напоминала о бесконечной пульсации жизни с ее грустными завершениями, радостными начинаниями и счастливыми соединениями. Эта картина останется с ней, если только это возможно. Стоимость работ Сары до сих пор ошеломляла. Она вытерла глаза. – Это вы, миссис Фрейзер? О Боже, мы слышали об аварии. Говорили даже, что вы попали в больницу в тяжелом состоянии. Уже поправились? Так быстро? Выглядите немного бледной. Может, вам лучше сесть? Хотите стакан воды? Неспешно повернувшись, она увидела мистера Монка, стоявшего в дверях маленькой комнаты с картинами Сары. Ей снова показалось, что он выглядит чересчур напряженным. Как слишком туго натянутая тетива: вот вот лопнет. Впрочем, он неплохо смотрится в этом костюме цвета маренго и белой рубашке с темно синим галстуком. – Мистер Монк, рада видеть вас, – вежливо улыбнулась она. – Собственно говоря, слухи о моем состоянии немного преувеличены. Я совершенно здорова и прошу вас об услуге. – Счастлив это слышать. А доктор Фрейзер тоже здесь? Возникли проблемы? – Нет, мистер Монк, никаких. Последние месяцы выдались довольно трудными. Но сейчас все в порядке. Кстати, какая из этих картин ваша любимая? – «Решение», – не колеблясь, ответил мистер Монк. – Она мне тоже очень нравится, – кивнула Лили, – но не находите, что ее атмосфера немного угнетает? – Угнетает? Ничуть. Я не страдаю депрессией, миссис Фрейзер. – Помню, как я сказала бабушке, что люблю эту картину, когда только что потеряла кучу денег на результатах матча между «Гигантами» и «Далласом». Тогда, в шестнадцать, я была вне себя от отчаяния, – призналась Лили. – Бабушка засмеялась и одолжила мне десять долларов. Никогда этого не забуду. Правда, я отдала долг на следующей неделе, когда целая куча идиотов поставила на то, что Новый Орлеан побьет Сан Франциско с перевесом в двенадцать очков. – Вы говорите о каких то спортивных событиях, миссис Фрейзер? – В общем, да. О футболе, – сообщила Лили. – Но перейдем к делу. Я пришла сказать вам, что уезжаю из этих мест, обратно в Вашингтон, и беру картины Сары Эллиот с собой. Он уставился на нее как на сумасшедшую и стал лихорадочно отмахиваться, словно пытаясь отогнать призрак. – Но, миссис Фрейзер, ведь вы были довольны экспозицией, и мы так о них заботились, реставрационные работы самые минимальные, мы вас не затрудняли… Лили осторожно погладила его рукав. – Мистер Монк, вы проделали великолепную работу. Дело в том, что я переезжаю, а картины отправятся вместе со мной. Это не подлежит обсуждению. – Но Вашингтон не нуждается в шедеврах! Там их и без того много. Немало прекрасных вещей пылятся в запасниках, и никто их не видит! Им ни к чему новые поступления! – Мне очень жаль, мистер Монк. Поразительно красивые черные глаза зловеще блеснули. – Прекрасно, миссис Фрейзер, но, насколько я понял, вы не обсуждали это с доктором Фрейзером. Простите, но я не могу отдать вам картины. Он их администратор. – Что это значит? Вы прекрасно знаете, что картины мои! – Да, верно, но решения принимает доктор Фрейзер. Он же заботится о всех деталях. Видите ли, миссис Фрейзер, всем известно, что вы нездоровы… – Лили, что ты здесь делаешь? И почему не в постели? За спиной доктора Монка появились Диллон и Шерлок. |
