|
Что интересно, средняя местная семья состояла из четырех и более супругов — иначе шансов оградить подрастающие «чада» от продавцов дури оказывалось слишком мало, и будущие «доноры» не успевали дорасти до «товарного» состояния. Счастливчики, умудрившиеся удержать детей от соблазнов, по достижению ими одиннадцати становились баснословно богаты. Скупщики органов, получившие в свое распоряжение ходовой товар, не скупились на местные деньги — ведь их клиентам для нормальной жизни после Отбраковки требовался здоровый организм, и за это они готовы были платить… «Родители», воспитавшие двоих, могли себе позволить относительно безбедное существование на протяжении лет пяти-шести. Что, вместе с девятью годами «воспитания» составляло среднюю продолжительность жизни «после» двадцати. Везунчики, вырастившие четверых-пятерых, могли рассчитывать на большие скидки при покупке необходимых им самим имплантатов, и, как правило, заменяли по одному или паре органов из самых пораженных. Единицы, умудрившиеся «поставить на ноги» больше пятерых — ложились в подпольные клиники на полное обследование, и проживали лет пятьдесят. Своих воспитанников продавали не все — часть родителей, старались дорастить детей до Базового Осмотра, чтобы получить вознаграждение и шанс переселиться на верхние ярусы, в которых проживало «приближенные» к новым хозяевам планеты население, но это удавалось немногим: охота за «здоровячками» была еще одной важной составляющей местного теневого бизнеса… В общем, чем глубже я влезал в свои новые знания, тем противнее мне становилось на душе — ассимилироваться в этом обществе мне совершенно не улыбалось. Но как обойтись без него, я пока не представлял — судя по имеющимся у меня данным, пробиться на верхние ярусы, ныне составляющие поверхность планеты, или выбраться за пределы мегаполиса, не вступая в какие-либо отношения с Лаэррами или наркомафией было нереально. Ибо все пути к местному небу лежали только через них. Судя по всему, Олег пришел к такому же выводу, что и я — задумчиво глядя куда-то в направлении яруса, откуда он приволок этого языка, он то и дело делал какие-то пометки в блокноте, лежащем на его колене, и, наконец, что-то для себя решив, повернулся ко всем нам: — Ну, как вам этот мирок? — Если без мата, то лично мне сказать нечего… — отозвался я. — Информации о Лаэррах слишком мало! — перебила меня Маша. — Откуда прилетели, где обосновались, чем заняты, как выглядят! Такое ощущение, что этот, как его, Мелзин, ничего о них не знает. — Ну, он вообще-то что-то вроде оператора систем очистки воды… — вступился за «клиента» Мымрик. — Что он может знать важного? Тем более, с головой у него не очень. Тоже употреблял наркотики, и теперь, мягко выражаясь, не совсем адекватен… — Ладно, плевать на Лаэрров — поняв, что все остальные ждут его решения, буркнул Олег. — Все равно ломиться вверх через хрен знает сколько ярусов — идиотизм… Надо выбираться из города, а, значит, искать возможность контакта с местным уголовным миром. — Пожалуй, ты прав… — оторвавшись от своих приборов, хмыкнул Мымрик. — Вероятность того, что мы сможем прорваться на верхние ярусы, исчезающе мала… Это даже при таком минимуме информации о Лаэррах, который у нас есть. Только вот с «плевать» ты поторопился: чем больше чего мы о них узнаем, тем легче будет с ними справиться. Ведь они вряд ли успокоятся на достигнутом. И наши цивилизации еще столкнутся в прямом противостоянии… — Так, секундочку! Если мне не изменяет память, то нам надо просто активировать ваш паршивый маяк, дождаться прилета ваших солдатиков и отправиться домой, не так ли? — взвилась с места возмущенная до глубины души Беата. |
