– Звучит довольно грубо, – Денисон усмехнулся.

Ему было легко с Дианой Хансен. Несколькими меткими штрихами она дала ему более ясное представление о семье Киддеров, чем могли дать самые подробные объяснения.

Официант поставил напитки на стол. Денисон сразу же заметил, что в его виски положен лед. На его взгляд это было надругательством над прекрасным напитком, но он решил не устраивать скандала по этому поводу.

– Seal! – Денисон поднял бокал. Отпив глоток, он подумал, что это его первая настоящая выпивка с тех пор, как он превратился в Мейрика.

Знакомый вкус спиртного и приятное жжение на языке каким‑то образом высвободили волну беспорядочных мучительных воспоминаний, поднявшуюся почти к самой поверхности сознания. Вместе со смутными воспоминаниями появился страх, заставивший сердце Денисона гулко забиться в груди. Он в панике поставил бокал на стол.

Диана Хансен посмотрела на его дрожащие пальцы.

– В чем дело, Гарри?

Денисон взял себя в руки.

– Кажется, моя идея с выпивкой оказалась ошибкой. Я только что вспомнил, что напичкался таблетками, – он вымученно улыбнулся. – Если меня встряхнуть, то они загремят.

Диана отодвинула бокал в сторону.

– Тогда давайте пообедаем у вас в номере, пока Киддеры нас не поймали.

Она взяла со стола сумочку и встала. Они направились к выходу из ресторана.

– Нет, кажется, опоздали, – пробормотала Диана Киддер вышел из‑за стола, перекрыв проход своим массивным телом.

– Эй, Люси, посмотри‑ка, кто здесь есть! – позвал он. – Диана и Гарри!

– Привет, Джек, – сказал Денисон. – Как провел день?

– Мы были в Холменколлене, знаешь – здоровенный лыжный трамплин, который можно видеть отовсюду в городе. Внушительная штука, когда подойдешь поближе. А пользуются им лишь раз в году – можешь себе представить?

– Не могу, – признался Денисон.

– Еще мы ходили в Хейнстадтский культурный центр, – добавила Люси Киддер.

– Э, современное искусство, – Киддер презрительно отмахнулся. – Гарри, ты что‑нибудь понимаешь в творчестве Джексона Поллока?

– Не слишком много.

Киддер повернулся к жене.

– В любом случае за каким чертом ехать в Норвегию, если и здесь приходится ходить на американские выставки?

– Но он пользуется всемирной известностью, Джек. Разве ты не испытываешь гордость от этого?

– Наверное, – мрачно проворчал Киддер. – Впрочем, местные типы не лучше. Взять хотя бы парня с фамилией, похожей на рекламу собачьих консервов, – несколько лиц повернулось в сторону Киддера, и он нетерпеливо щелкнул пальцами. – Ты знаешь, кого я имею в виду. Мы ходили на его выставку вчера.

Люси Киддер вздохнула.

– Эдвард Мунк, – покорно сказала она.

– Вот‑вот, он самый. Как взглянешь на его картины, сразу в дрожь бросает.

– Гарри не очень хорошо себя чувствует, – быстро сказала Диана. – Мы хотим поскорее пообедать, а потом я отправлю его спать.

– Я очень вам сочувствую, – голос Киддера прозвучал искренне.

– В газетах опять пишут об эпидемии гриппа, – сказала его жена. – Вызывает неприятные осложнения. Следите за собой хорошенько, слышите?

– Думаю, у меня нет ничего серьезного.

– Нам пора идти, – сказала Диана. – Гарри целый день ничего не ел.

– Само собой, – Киддер отступил в сторону. – Надеюсь, ты скоро поправишься, Гарри. Вы уж присматривайте за ним, Диана.

За обедом, к большому облегчению Денисона, они говорили на общие темы, и он не делал усилий, чтобы не сказать чего‑нибудь лишнего.