— Я предпочитаю пить его здесь, — возразил башмачник, — и вы должны подать мне, раз я заказываю, Кетчмэйд. — В казенном заведении трактирщик обязан подавать посетителям, нравится ему это, или нет, а иначе ему прикроют лавочку.

— Если только посетители не хватят лишнего. Иначе он может и не подавать им, — сказал трактирщик.

— Конечно, — подтвердил башмачник. — Потому-то я и перешел на лимонад, Кетчмэйд.

Кетчмэйд в негодовании сорвал проволоку с пробки и выстрелил в потолок. Башмачник принял от него стакан и плутовато поглядел вокруг.

— Пью за здоровье Генри Виггета, который дал откусить себе ногу, спасая жизнь мистера Кетчмэйда, — произнес он, отчеканивая каждый слог, — а также за здоровье Сэма Джонса, который подставил грудь под пули ради той же благородной цели. Равным образом, пью за здоровье капитана Питерса, который ухаживал за мистером Кетчмэйдом, как за родным сыном, когда он свалился с ног, работая за пятерых утонувших матросов, и за здоровье Дика Ли, который помог мистеру Кетчмэйду взять в плен китайскую джонку с пиратами и убить из них семнадцать человек при помощи… Как вы их убили-то, мистер Кетчмэйд?

Хозяин, деловито набивая трубку, притворился, что не слышал.

— …Убить семнадцать человек, усыпив их своими баснями и затем пристукнув деревянной ногой Генри Виггета, — заключил свой тост башмачник.

— Кхи-хи-хи! — вырвалось у одного злополучного слушателя. — Хи-хи!..

Он вдруг осекся и напустил на себя высокоторжественный вид, так как хозяин покосился в его сторону.

— Тебе бы лучше пойти домой, Джем Саммерс, — сказал мистер Кетчмэйд, выпуская густой клуб дыма. — Ты пьян.

— Да, нет же, я не пьян, — храбро вымолвил мистер Саммерс.

— Я выгоню тебя вон! — коротко отрезал мистер Кетчмэйд. — Ты знаешь мое правило. У меня приличное заведение, и кто не умеет пить в меру, тому здесь не место.

— Переходите на лимонад, Джем, — посоветовал мистер Кларк. — Тогда вы можете говорить, что угодно.

Мистер Саммерс посмотрел кругом, ища поддержки, но не нашел ее. Собутыльники трезво поглядывали друг на друга и тихо перешептывались.

— А вы тоже, Нед Кларк, попридержите язык, — с негодованием обратился к нему мистер Кетчмэйд. — Не надо мне ваших денег. Ступайте с ними в другой трактир.

— Благодарю за совет, но я предпочитаю остаться здесь, — ответил башмачник и демонстративно продолжал пить лимонад, громко причмокивая при каждом глотке. — Мне нравится

Слушать ваши морские рассказы. Когда я бываю в благодушном настроении, они меня очень забавляют.

— Вы не верите моим словам? — загорячился мистер Кетчмэйд.

— Конечно, нет, — ответил башмачник. — И никто из нас не верит. Вы сами поймете, как это нелепо, если только дадите себе труда немного поразмыслить: вы — и акулы! Да ни одна акула на вас не позарится, разве что слепая.

Мистер Кетчмэйд пропустил без примечания этот намек на свою внешность и в первый раз за много вечеров сидел и слушал в мучениях, как башмачник рассказывал ряд происшествий, случившихся будто бы с одним молодым моряком, племянником самого рассказчика. Многие из этих происшествий отличались поразительным сходством с приключениями мистера Кетчмэйда, с тою только разницей, что племянник вовсе не заботился о каком бы то ни было правдоподобии.

В этом бессовестном занятии мистеру Кларку ловко помогал обиженный мистер Саммерс. Они сидели рядышком, попивая лимонад, и выворачивали на изнанку автобиографию трактирщика, так что мистеру Кетчмэйду оставалось только утешаться мыслью, что зато они лишали себя тихой радости благородных напитков.