Стенн немного задумался. По лицу гнома Тайерар не мог прочитать: озадачен тот вопросом или опечален предстоящим ответом. Так или иначе, Хольфстенн сделал пару глотков приобретенного в керумской таверне самогона, рыгнул и изрек:

– Если кратко – потому что Жал прожил долгую жизнь, в целом, не идиот, и потому, что он полюбил Данан.

Тай посмотрел на гнома, именно как на идиота: серьезно? Это твой ответ?

– Исчерпывающе, – резюмировал Рангзиб.

– Стенн, – обратился Тай с просьбой. Гном не заставил его уговаривать.

– Потому что Жал с самого начала говорил ей, что между ними все временно.

– Но почему?! – настоял Тайерар. Он так и не услышал главного.

– Потому что Данан – человек, а Жал – Эйтианская Гадюка и эльф. Мне, честно сказать, – разоткровенничался гном, – в свое время уже начинало казаться, что он в самом деле всерьез полюбил ее, понимаете?

– А это так невозможно? – как бы про между прочим осведомился Тай.

– Отчего ж? Дело в другом. Жал как то сказал, что не может испытывать и переживать любые чувства так же остро, как другие – те, чья жизнь коротка. Я думаю, он привязался к Данан сильнее, чем ожидал изначально. Чтобы не смотреть, как однажды она состариться или падет перед Пустотой и умрет на его руках, он ушел. Но, как ты уже знаешь, не бросил в полном смысле. Пару лет назад, например, мы все вместе собирались в «Смелом смертнике» в Керуме. Было немного натянуто поначалу, а потом вполне душевно.

– То есть, – заинтересовался Рангзиб, – командор все еще его любит?

Стенн поглядел на те’альдинца как на несмышленыша. Мол, ну и откуда тебя такого взяли?

– Ах, парень, я не могу до конца объяснить, что нас связывает. Какой смысл пересказывать наш путь? Могу сказать, что… Когда человек во имя вящего блага вынужден погрузиться в бесконечную тьму, он испытывает огромную благодарность тем, кто не стал швырять в него камни. И вот это чувство навсегда привязало Данан и к Жалу, и ко мне. И если Жал перестал быть ей любовником, это вовсе не означает, что они с Данан друг другу чужие. – Гном снова приложился к фляжке, утер рот и бороду и поочередно ткнул в Рангзиба и Тайерара указательным пальцем. – Если что, я вам ничего не говорил.

Рангзиб хмыкнул:

– А им? – кивком указал на Рендела и Анси.

– А нам и не надо ничего рассказывать, – сообщил Рендел. – Это же все при нас было. Не дураки.

– Не советую спрашивать ее насчет Жала в лоб, – добавил Стенн напоследок. – Лучшее, что ты услышите, что Жал никогда не врал относительно намерений. Так что у нее нет претензий, а он вообще заслуживает уважения за честность.

– А худшее? – бойко уточнил Рангзиб.

– Что это не ваше дело, – ответил Рендел, поскольку Стенн снова приложился к заветному горлышку.

Тайерар долго молчал, обдумывая услышанное. Без слов протянул к гному руку с растопыренными пальцами. «Не поделишься?» – спросили темные глаза капитана. «Чего б не поделиться? Я не жадный» – ответил Хольфстенн движением черт.

Тайерар выпил. Самогон жаром ободрал горло. Когда командор вернется, он, пожалуй, все таки поговорит с ней.

Анси подкинул дров в костер. Рендел вооружился точильным камнем и достал кинжалы.

– Пришли, – сообщила Тальвада, когда они с Данан достигли небольшого уступа, за которым, стоило немного приблизиться, зияла узкая черная пасть прохода вглубь холма.

– Что здесь? – спросила Данан, настороженно осматриваясь. Потом замерла, прислушиваясь. Тальвада оглянулась на спутницу и усмехнулась – сама не своя.