– Слышишь их? – змеиным шелестом протянула эльфийка. Данан кивнула: да, она слышала, как неподалеку, в недрах пещеры, куда вела Тальвада, копошились исчадия Пустоты. – Они глубоко. Там, куда мы идем, их нет, – успокоила Тальвада в более привычном тоне.

Данан сглотнула. Первым порывом было достать духовный клинок, но опыт напомнил, что идея такая себе. На него исчадия, засевшие «глубоко», выбегут быстрее, чем муравьи из окуренного дерева. Чародейка посмотрела на эльфийку впереди себя. Та, протискиваясь в тесном проходе, держала лук наготове. Ладно, решила Данан. Доверится. Может, у эльфов развлечения такие – нет нет ходить ночами пострелять исчадий Пустоты? А еще говорят, между ними с гномами ничего общего!

Углубление увело недалеко. Дымка, исходившая от глаз смотрительниц, давала куцее и едва ли достаточное освещение. Если эльфийка еще различала происходящее в темноте, то Данан начала все чаще оступаться и все осторожнее переставлять ноги.

– Мне нужен свет, Тальвада, – сказала чародейка.

Тальвада обернулась с запоздалым пониманием.

– А, да, прости, я забыла.

Данан развесила светящиеся чародейские огоньки, от которых воздерживалась прежде, чтобы ненароком не нарушить какую нибудь идею эльфийки.

Оголенный каменный пятак был пуст. Кое где торчали сталактиты. Чуть дальше, в месте, откуда, видимо, проход уводил еще глубже в холм, сбоку виднелась большая каменная ступенька. За такой было бы здорово прятаться и отстреливаться при нападении, безотчетно подумала Данан.

Она перевела дух, успокаивая себя. Прислушалась. Исчадия в самом деле были глубже и… будто не планировали нападать на них. Они копошились, возились, вошкались, но ощущения враждебности Данан не чувствовала. И это напугало ее сильнее, чем то, сколько их там.

Тальвада оглянулась на чародейку и остановилась. Дальше не пойдут.

– Зачем мы здесь? – спросила Данан прямо, наблюдая за бездействием спутницы.

– Поговорить, – выдохнула Тальвада. – Так, чтобы никто не слышал.

– Это можно было сделать и снаружи.

– Я бы хотела внутри, – проговорила Тальвада мягко. – Пойдем, присядем, – позвала к той самой ступеньке. Данан напряглась еще ощутимее, ожидая удара с любой стороны. Даже… даже от эльфийки.

Они расположились на прохладном влажноватом камне.

– Прежде всего, Данан, – заговорила Тальвада тихо и на удивление осознанно. – Ты ведь узнала ту метку, на трупе Кладбищенского Пса, верно?

– Да. – Чародейка хотела что то добавить, но эльфийка перебила.

– Не трудись. Я знаю, что у тебя есть такая же.

Данан вытаращилась на собеседницу. Она что, подозревает ее, Данан, в злоумышлениях против самой Тальвады?

– Тальвада, я могу поклясться, что не делала ничего…

– Не надо клятв, Данан. Мы тут не затем. Я знаю о твоей метке, потому что мне рассказали о ней. – Эльфийка обратила к чародейке лицо. В скупых бликах магических светильников отлитая маска Тальвады выглядела жутко. Данан сознательным усилием удерживала себя, чтобы не смотреть в отражение: искаженное изображение ее самой заставляло чародейку поджимать пальцы на ногах.

Тальвада просунула пальцы за голенище сапога и, выудив что то, протянула Данан. Та взяла, поднесла ближе к глазам. Мановением пальца приблизила одну из сфер света.

Пряжка в форме древесного листа. Ни дать, ни взять – эльфийская. С чего бы вдруг? Что это значит? Данан вопросительно посмотрела на собеседницу.

– Девять месяцев назад, – сказала Тальвада, – ко мне в крепость прибыл Жал. – Данан судорожно вздохнула. – Он сказал, что если не вернется за ней сам, – Тальвада движением головы указала на пряжку, – в течении полугода, то я должна отдать ее тебе.