— Пожалуйста, посоветуйте мне, что делать дальше, — попросил Колин.

— Пряха Дженни выведет тебя на дорогу. По ней доберёшься до нужного места и передашь тому, кого там встретишь, вот что. Скажи ему: старуха с веретеном желает, чтобы Гору Тяжких Костей подняли на ярд повыше, а дымоход от жаровни направили прямо под бесплодные мхи на краю болота у Истощённого Камня… Дженни, покажи Колину путь.

С сердитым клёкотом Дженни вышла из угла и уверенно повела мальчика через вересковую пустошь по еле заметной тропке, видимо, хорошо знакомой ей, которую, кажется, способна найти была только курица. Внезапно провожатая развернулась и, оставив Колина в одиночестве, безмолвно отправилась назад, к хижине.

Глава четвёртая

Чёрный Кузнец-Великан

Почти наугад находя в зарослях вереска тропинку, будто едва намеченную куриными лапками, Колин шёл по ней до самого заката солнца. Уже в сумерках где-то впереди он увидел смутное мерцание. Это был первый знак чудесной помощи с тех пор, как Пряха Дженни покинула Колина в дикой, выморочной и пустынной местности, и он особенно обрадовал мальчика. Ориентируясь по слабым проблескам света, к ночи он добрался наконец до продымлённой кузницы. А там, заглянув в полуоткрытую дверь, обнаружил огромного горбатого Кузнеца, который работал двумя молотами, держа их по одному в каждой руке.

Увидев Колина, Великан как-то плотоядно усмехнулся и пророкотал:

— Входи, входи… Моим малышам ты понравишься…

Это было настоящее чудовище, с огромной заячьей губой и с багровым шаром вместо носа. Что бы он ни делал — говорил ли, смеялся или чихал, — могучие ручищи ни на мгновение не прекращали работы. Частые искры летели Кузнецу в лицо, но всякий раз он ловко захватывал их своими сверкающими глазами цвета полуостывшего угля — то одним, то другим; и чем больше искр попадало в ненасытные эти глаза, тем ярче сияли угольные зрачки исполина. В тот миг, когда вошёл Колин, горбатый мастер перенёс громадный кусок железа из горна и, используя оба молота, так приналёг на работу за наковальней, что совершенно скрылся в клубах горячих искр.

А вот Колину пришлось поскорее крепко зажмуриться и отскочить в сторону. Хорошо ещё, что ему удалось легко отделаться — всего лишь несколькими ожогами на лице и руках.

Кузнец молотил по железу до тех пор, пока оно, остыв, не стало почти чёрным. Тогда Великан снова положил его в огонь и, обернувшись, выкрикнул во тьму череду страшных имён:

— Сюда спешите, Прыщ, Слюнтяй, Косматый, Камнепад, Задвигун, Колотун, Спотыкун, Мучитель!.. Мышеловец, Клякса, Картофельная Пасть и Хмурый Палач!..

В ответ на зов его один за другим безобразные карлики вывалились в кузню из дымохода в углу, где рычало пламя. Они столпились вокруг Колина и принялись увлечённо корчить отвратительные рожи, одна другой страшнее, и плеваться в незваного пришельца огнём. Некоторое время мальчик старался сохранять полную невозмутимость. Однако когда один из злобных уродцев больно ущипнул его своими корявыми когтями, Колин не удержался и изо всех сил заехал тому по уху.

О, что это была за боль!.. Колину показалось, что рука его разлетается на мелкие кусочки… Это был шок, а голова — его собственная голова! — зазвенела и закачалась, словно пустой железный горшок на шесте.

— Но-но, юноша! — прикрикнул Кузнец. — Убери-ка свои кулаки от моих ребят!

— В таком случае скажите им, чтобы сами меня не трогали, — огрызнулся Колин.

Сосредоточившись и с трудом преодолев гудение в голове, мальчик попытался восстановить в памяти послание, которое требовалось передать столь любезным хозяевам по поручению старухи из хижины, напоминавшей улей. Тем временем карлики, собравшись гурьбою, снова начали подбираться к нему, а их взгляды засверкали ещё более мерзко и кровожадно.