— Пряха Дженни! — позвала женщина. — У меня закончилось волокно. Принеси-ка ещё немного.

В тот же миг из-за кровати вынырнула пёстренькая, неяркой расцветки, но довольно крупная курочка поразительно изящных очертаний. Поблёскивая умным круглым глазом, она степенно прошествовала через комнату, ставя на пол свои лапки так изысканно и важно, словно первейшая матрона (какою она, вероятно, и была). И, остановившись у выхода, с достоинством сообщила:

— Клёк-клёк…

— Ах да, дверь-то закрыта… Верно ведь? — улыбнулась слепая хозяйка.

— Позвольте мне отворить ей, — предложил Колин.

— Сделай милость, дорогой.

— Ой, а что это за белые пушистые штуки? — изумился мальчик, увидев за порогом пышно разросшиеся тёмные травянистые кусты с белыми верхушками. Теперь оказалось, что старухина хижина стояла посреди целого цветущего острова этой буйной, роскошной зелени. Да она просто утопала в травах!..

— Это собрались мои овцы, — спокойно ответила женщина. — Сейчас всё увидишь.

Тем временем Пряха Дженни вошла в траву и, грациозно вытягивая шею, старательно собирала клювом с верхушек растений белый пух. Когда его скопилось достаточно — столько, сколько можно было унести в клюве, курочка вернулась в дом, аккуратно опустила собранное на пол, затем отделила от пуха зёрна, проглотила их — и тут же отправилась за следующей порцией. Старуха подняла волокно и, прикрепив кудель, придала веретену нужное положение, а затем отпустила его и потянула с прялки ровную нить… Закружившись, веретено вдруг засверкало всеми цветами радуги. Глядеть на него было одно удовольствие! Каким-то чудесным образом руки прядильщицы из старых и морщинистых вдруг превратились в юные и прекрасные, с длинными тонкими пальцами, которые безостановочно вытягивали пряжу, работая ловко и споро… И они тянули и тянули нить, а веретено всё мелькало и крутилось, и курочка продолжала размеренно входить и выходить, принося пух и склёвывая зерна; и безмятежный голос женщины всё звучал, и одна история сменялась другою…

Колин подумал, что, верно, мог бы просидеть здесь всю жизнь, слушая дивные рассказы хозяйки дома. Иногда ему казалось, что юркое веретено прилежно вытягивало эти истории, словно ровную нить, откуда-то из-за колеса волшебной прялки… Порою — будто искусные пальцы прядильщицы мастерски вплетали их в основу, как тонкие пуховые волокна… Или вдруг виделось, как курица усердно собирала их, обрывая сухие пушистые верхушки высокой, как кусты, длиннолистой травы, и принося их в клюве в дом, и роняя на пол…

Но вот веретено закружилось медленнее и наконец, дрогнув, остановилось. Пальцы женщины выпустили нить, курица направилась отдыхать в своё убежище, за кровать, и голос слепой рассказчицы смолк.

— Мне, кажется, пора идти, — очнувшись, вздохнул Колин.

— Да, пора, — подтвердила старуха.

— Пожалуйста, объясните мне, что значит грезить три дня без сна.

— Эта часть твоего испытания уже позади, — промолвила хозяйка. — Она только что завершилась. Я же обещала тебе помочь, чем смогу.

— Значит, я пробыл у вас три дня? — изумился Колин.

— И три ночи тоже. И я, и Пряха Дженни страшно устали и хотим спать. Видишь, Дженни снесла три яйца — вот они здесь лежат, рядом с тобою. Поторопись, мой мальчик.

— Пожалуйста, посоветуйте мне, что делать дальше, — попросил Колин.

— Пряха Дженни выведет тебя на дорогу. По ней доберёшься до нужного места и передашь тому, кого там встретишь, вот что. Скажи ему: старуха с веретеном желает, чтобы Гору Тяжких Костей подняли на ярд повыше, а дымоход от жаровни направили прямо под бесплодные мхи на краю болота у Истощённого Камня… Дженни, покажи Колину путь.