— Я выдворю тебя из страны! — пригрозила фея.

— В таком случае, я снова убираю бутыль в ящик, — сообщил Колин и сделал шаг к сундучку.

— Ко мне Игрушку, быстрее!.. — злым голосом приказала придворным вконец раздосадованная повелительница.

Подталкиваемая тычками фей, несчастная малышка тихо подошла к ней, остановилась чуть сзади и со слезами на глазах взглянула прямо на Колина.

— Дай-ка мне твою руку, крошка, — мягко произнёс Колин, подавая девочке свою.

Она повиновалась. Рука была холодная как лёд.

— Отпусти её сейчас же! — приказала Королева.

— Не отпущу, — возразил мальчик, — она моя.

— Тогда отдавай мне бутыль! — потребовала фея.

— Не делай этого… — запнувшись, вымолвила девочка.

Но было поздно: бутыль с Карачуном оказалась в руках у повелительницы фей.

— А теперь держи свою девчонку! — удовлетворённо крикнула фея и издевательски расхохоталась.

— Да, держи, держи меня крепче, — всхлипнула малышка, — держишшшшь?..

Её плач потонул в шипении. Колин почувствовал, что сжимает в кулаке что-то скользкое и извивающееся, и, глянув вниз, обнаружил вместо маленьких детских пальчиков корчащегося в руке огромного землисто-серого червя.

— Если это змея, я её задушу, — прошептал он. — А если это девочка, я её удержу.

В тот же миг змея превратилась в белого крольчонка, который жалобно смотрел мальчику в лицо и пытался вырвать свои передние лапки из жёсткого захвата. Но хотя Колин и старался, по возможности, не причинять зверьку боли, лапок он не отпустил. Тогда кролик превратился в громадную, как пантера, чёрную кошку, с глазами, пылающими зелёным огнём. Она яростно шипела, изгибалась, била хвостом, но тщетно: мальчик держал крепко. Потом кошка стала лесной голубкой, которая трепетала, и пугливо вспархивала, и металась, пробуя освободить своё крыло из руки Колина. Однако он ещё крепче сцепил пальцы…

Всё это время, пока продолжалась череда волшебных превращений маленькой девочки, Королева безуспешно пыталась вытащить пробку из бутыли. И вот настал момент, когда пробка наконец поддалась её усилиям… Но тут драгоценный сосуд выскользнул из рук Королевы — и, вскрикнув горестно и пронзительно, гордая фея, владычица водных путей, замертво упала на тёмный глиняный пол. Карачун заструился по утрамбованной глине, и странный аромат наполнил домик. Придя в себя после глубокого обморока, Королева медленно поднялась и оттолкнула руки поддерживавших её придворных. Трепеща и вздрагивая, стояла она над опрокинутой бутылью, и весь двор капризной повелительницы, приблизившись к ней, тоже всхлипывал и дрожал, и юные прекрасные лица сказочных существ с каждым мгновением изменялись, становясь всё более старыми и морщинистыми…

Первой пришла в себя Королева. Согнувшись и пошатываясь от слабости, как старуха, она молча направилась к лодкам, и вмиг одряхлевшие придворные безмолвно последовали за нею, хромая и содрогаясь, с искажёнными лицами и потухшими глазами…

Колин застыл, глядя в немом изумлении на таинственные метаморфозы. Он всё ещё видел их здесь, рядом, всей гурьбой возвращавшихся восвояси ни с чем, и в то же время слышал за стенами домика смутный, затухающий шум, и казалось, что вдаль уходила большая компания — множество женщин и мужчин, безутешно о чём-то рыдавших…

Они поплыли вниз по ручью. Обессиленные гребцы, бросив вёсла, сгибались в горьком плаче, позволяя лодкам свободно дрейфовать по течению. Вся флотилия исчезла из виду, словно растворилась в неверном лунном свете, и лишь ненадолго звук водопада, принесённый ночным ветром, казалось, стал громче, чем прежде… Но — увы! — когда Колин очнулся от грёз, он обнаружил, что рука его невольно разжалась, и лесная голубка упорхнула.