– Вы?! Ой, а вы… вас там ждут, – вялым жестом указала на дверь главного инженера, расположенную напротив кабинета Кожухова.

– Идите домой, Зина, – впервые назвал он пятидесятилетнюю секретаршу по имени. – Все в порядке, идите домой.

Он вошел в кабинет и остановился на пороге, пораженный увиденным: сквозь плотную дымовую завесу проглядывали лица Губаря, Вершкова, начальника УВД Коврова, за столом главного инженера Сушкевича сидел гэбист Зарицкий, были здесь еще какие‑то люди, среди которых он узнал руководителя министерской комиссии, рядом с подполковником милиции сидел большой седой человек в массивных очках.

– Здравствуйте, господа, – сказал Кожухов.

Немая сцена завершилась бурной многоголосицей, в которой ничего нельзя было разобрать. Первым членораздельно заговорил генерал Ковров:

– С вами все в порядке, Анатолий Борисович?

– Как видите.

– Где вы были?

– У любовницы.

Снова наступила короткая тишина. Кто‑то смущенно кашлянул в кулак.

– Вы знаете о том, что убит ваш телохранитель? – спросил милицейский чин. – И что вас повсюду ищут?

– Да. Час назад я услышал об этом в теленовостях. И снова пауза.

– Судя по вашему тону, вы не отдаете себе отчета в происшедшем! – мрачно пророкотал незнакомец в очках.

Кожухов прошел в глубь кабинета, остановился у торца крайнего стола:

– А судя по вашему, вы – Верховный Судия? Все возмущенно загомонили.

– Да он же пьян! – воскликнул руководитель министерской комиссии.

Человек в очках выдержал вызывающий взгляд Кожухова и, дождавшись тишины, спокойно ответил:

– Нет. Я старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре Российской Федерации Кормухин Леонид Григорьевич. Хотя встреча с Верховным судом вам тоже, возможно, предстоит.

Кожухов покачнулся, придержался за спинку стула, на котором сидел Губарь.

– Ввиду срочности дела, по которому я прилетел из Москвы, мне необходимо побеседовать с вами. Полагаю, это будет удобнее сделать в прокуратуре, – тоном, не предусматривающим возражений, отчеканил Кормухин.

– У вас есть ордер? – спросил Кожухов.

– Ордер… на что?

– На мой арест.

Кормухин сдвинул очки на нос и исподлобья посмотрел на Кожухова. Походило, министерский чиновник прав: директор был явно нетрезв.

– Нет, – покачал головой и насмешливо добавил: – Пока нет.

– В таком случае, я могу позвонить из своего кабинета домой?

– Разумеется.

В приемной уже никого не было, Зинаида Кондратьевна ушла. Кожухов достал из кармана ключ, открыл кабинет. Кондиционер оставался включенным – пахнуло свежестью. Запершись, он опустил на окнах жалюзи и подошел к телефону, но как только снял трубку, вспомнил о предостережении Земцова: телефон наверняка прослушивался – и этот, служебный, тоже. Звонок Джеку Камаю отпадал.

Он набрал домашний номер.

– Алло. – Зоя?

– Толя?! Толя, где ты?! Господи, что происходит?! Что с тобой?! – Она говорила, давясь слезами.

– Не плачь, – тихо сказал Кожухов. – Со мной все в порядке.

– Как это «в порядке»?! Тебя не похитили?! По телевизору… В дверь кто‑то постучал. Дверная ручка дернулась.

– Никто меня не похищал. Послушай, Зоя. Я на работе. У меня на столе лежат доверенности, заверенные нотариусом, на дачу, и вторая – на машину…

«Анатолий Борисович! – зычно позвал кто‑то из приемной.