|
Завтра я уеду в Лондон. Сердце Алисы упало; отъезд Лидии означал для нее потерю места. Так ей, по крайней мере, казалось. Но она постаралась ничего не показать, кроме вежливого безразличия. - Мы успеем вдоволь насладиться всеми удовольствиями столицы до конца сезона, а в июне мы вернемся сюда, и я примусь за давно задуманную книжку. В Лондоне я соберу необходимые материалы. Если же мне захочется уехать раньше конца сезона, а вам будет жалко так рано расстаться со столичными увеселениями, то мне будет нетрудно пристроить вас в Лондоне так, чтобы вы могли оставаться там без неудобств для себя, сколько вам понравится. Ах, мне хотелось бы, чтобы скорей приходил июнь! Алиса больше любила Лидию в состоянии женской возбужденности и раздражительности, чем в обычном сосредоточенно-спокойном настроении. Последнее составляло в ней тягостное сознание превосходства Лидии, которое со временем и увеличивавшейся близостью обеих девушек только росло в ней. Она, конечно, и теперь не смела подозревать Лидию в простой женской заинтересованности Кэшелем. Лидия все же была слишком необыкновенной в ее глазах для такого обыкновенного чувства. Однако она начинала не без тайного удовлетворения убеждать себя, что отношение Лидии к подозрительному молодому человеку не вполне безукоризненно. Сегодня, например, она не постеснялась спросить малознакомого человека, какова его профессия, а Алиса была уверена, что она никогда не допустила бы себя до такой развязности. Вообще, Алиса уже совсем освоилась с тоном высшего общества. Она перестала бояться слуг и научилась обращаться к ним с равнодушно высокомерным, но вполне деликатным видом, чем заслужила себе полное признание в людской. Выездной лакей Башвиль даже заявил своим сослуживцам, что, по его мнению, мисс Гофф в высшей степени достойная девушка. Башвиль был видный тридцатичетырехлетний мужчина, чрезвычайно солидной осанки. В деревенском трактире все завистливые стремления посетителей выказать полное равнодушие к его столичной образованности разбивались о его красноречие и осведомленность в политических делах. В конюшне он считался знатоком всех спортивных вопросов. Женская половина прислуги смотрела на него с нескрываемым восхищением, служанки старались превзойти друг друга в выражениях наслаждения, испытываемого ими, когда он декламировал перед ними стихи. Он был любителем поэзии и, обладая хорошей памятью, любил поражать сердца своих поклонниц высокопарной декламацией. Всякая из них гордилась, если получала от него предложение пойти с ним на вечернюю прогулку. Но его временная благосклонность к какой-нибудь избраннице не вызывала в других ревности, так как в людской всем было известно, что Башвиль влюблен в свою госпожу. Сам Башвиль никому, конечно, не признавался в этом, и никто не осмелился бы в его присутствии намекнуть на его сердечную слабость или, того менее, посмеяться над ней. |
