|
Антрес опережает меня на один день. Он останавливается в том же отеле, что и доктор — сначала в качестве Шварца, затем Шварц превращается в Бланцетти. Стремясь отделить себя от Шварца, она снимает отдельный номер, при чем, рядом с моим. На следующий день после прибытия на Оркус я захожу в небольшую сувенирную лавочку, что располагается в примыкающей к Отелю галерее. Там я покупаю вот эту безделушку, подделку, не имеющую, по сути, ни исторической, ни художественной ценности, — и я выставил на всеобщее обозрение крылатую пирамидку — главным образом для Виттенгера, поскольку остальные ее уже видели, — мы с Татьяной назвали ее «трисптерос», что в переводе с древнегреческого означает «трехкрылый». Сами того не подозревая, мы раскрыли название той тайной организации, которую возглавляет доктор Абметов.
Я взглянул на Абметова — на его лице не дрогнул ни один мускул. — Не буду называть имя человека, продавшего торговцу пирамидку — это лицо попало в нашу историю абсолютно случайно. Но вам, Абметов, не терпелось узнать откуда торговец взял пирамидку, и почему он назвал ее «трисптерос». Антрес также видел в моих руках пирамидку. Он мог решить, что я его специально провоцирую, показывая знак ненавистной ему организации. Поэтому, он тоже подходил на роль убийцы торговца. Но торговец, в отличие от Абметова, Антреса не слишком интересовал. Антрес вычислил Абметова первым и повел его к краю Воронки отнюдь не для того, чтобы совершить самоубийство на глазах у уважаемого доктора. У него с Абметовым старые счеты. К счастью, вы, Бруц, вовремя подоспели. Но вы, видимо, не знаете, что перед смертью Антрес сказал, что торговца он не убивал. — Почему вы ему поверили? — спросил Бруц. — Он назвал имена своих предыдущих жертв, какой тогда смысл скрывать, что и убийство торговца — его рук дело? Поэтому Антрес отпадает. Себастьяна Дидо, на которого пало подозрение, оправдали, и, по-моему, вполне заслуженно. Остаетесь только вы, доктор. Я готов допустить, что вы не хотели убивать торговца, а просто решили припугнуть его цефалошокером, но, как видно, немного не рассчитали. — Вы ничего не сможете доказать! — уперся Абметов, — откуда, по-вашему, я мог узнать, у кого из торговцев вы купили пирамидку? Вы же показали мне ее чуть ли не в то же время, когда произошло убийство. И вы же сами говорили мне, что видели убийцу — Антреса. — Я не говорил, что видел именно Антреса. Если это был он, то значит, Антрес следил за вами. Но в лавке мог быть и кто-то из ваших сообщников. Установить это — дело Бруца. Меня интересует только один вопрос — где четвертый гомоид? — Откуда мне знать, — пожал он плечами. — Вы забыли рассказать, зачем Абметову и его компании вообще понадобились гомоиды, — заметил мне Виттенгер. — Ладно, философскую часть я позволю себе опустить — ее к делу не пришьешь. Буду излагать только факты. Первым из таких фактов, является то, что Абметов очень боится конца света… — А кто его не боится? — съехидничал Абметов. — Я имею в виду взрыв Белого Карлика в системе Плерома. Вспышка сверхновой, конечно, еще не совсем конец света, но ее тоже все боятся. Абметов считает, что цивилизации сапиенсов покинули нашу часть Вселенной именно опасаясь вспышки сверхновой. И покинули они ее через Канал. — Логично, — согласился Виттенгер. — Разумеется, логично! По мнению Абметова сапиенсы не могли исчезнуть не оставив никаких следов. Но проблема в том, что мы, люди, не в состоянии расшифровать эти следы. Более того, сапиенсы постоянно посылают через Канал сигналы, предупреждая нас о грозящей беде. Но, опять-таки, человечество не может разобрать, какие сигналы исходят от сапиенсов, а какие имеют обычное, природное происхождение. |
