– Не может быть, чтобы альв тебя не почувствовал! Их мутит от тьмы, а от тебя за версту разит! При встрече…

– А ты правда думала, что Венец послал двух детей спасать мир? В компании всего-то не самого сильного колдуна? – Лиар мягко улыбнулся. – Дети мир не спасают, сестра. Даже мы уже не были детьми.

Таша стояла между двумя амадэями в языках пламени, не причинявшего ей вреда. Стояла, глядя на своего врага, пока её трясло, словно зимний холод пробрался под кожу и дополз до самого сердца.

…всё время с мнимого окончания Двоедушия. Всё время, которое она убеждала себя, что оно – причина всему.

Всё время, которое она думала: Алексас просто не хочет говорить о случившемся, Алексас ожесточился, скорбит, повзрослел…

Ей хотелось закрыть уши руками, зажмуриться и завопить. Без слов, сорвав уже сорванный голос, выплеснув всё запоздалое понимание, боль, отчаяние, ненависть: к самой себе – в первую очередь. За веру. За наивность. За глупость. За всё, что думала последние дни, и особенно – за то, что чувствовала.

…«я люблю тебя», сказала она – ему…

– Девчонка должна была рассказать обо всём на суде. – Зельда крадучись шагнула вбок.

– И ты бы так просто её отпустила? – Лиар последовал её примеру, только его шаг был в другую сторону. – Нет, сестра. Естественно, альв знал. И только поэтому позволил надежде Венца отправиться прямиком в твоё логово с сомнительным планом, шитым белыми нитками.

– Зачем всё это?

– Ты развеиваешь скуку тем, что пытаешься уничтожить мир. Должен же и я как-то развлекаться.

Зелёный огонь погас, будто не было его, оставив после себя лишь тёмный пепел на нерастаявшей белизне да омерзительный запах горелого мяса. Амадэи медленно кружили по чёрному снегу – вокруг Таши, глядя друг на друга: боком, по идеальной окружности, сохраняя разделявшее их почтительное расстояние.

…Герланд, осознала Таша крохотной частичкой разума, что оставило ей предыдущее откровение. Герланд… знал?

Как? Почему…

– Значит, пришёл исполнить свой долг, – сказала Зельда. – Убить меня. Убить очередное чудовище, которых ты не привык щадить, даже если это твоя сестра.

– Я оттягивал твою казнь непозволительно долго. Даже когда узнал, где ты прячешься. Потому, что ты моя сестра, – голос Лиара звучал печально. – Но когда я узнал ещё и про Врата…

– Откуда? Как ты меня нашёл? Кто…

– Прости, любовь моя, – показавшись из-за елового ствола в стороне, сказал живой и невредимый Андукар. – Но всё же злоупотреблять моим гостеприимством в течение шести сотен лет тебе не стоило.

Лицо Зельды окаменело – на тот миг, пока снег вокруг эйрдаля не осыпало градом огненных капель, в которые Лиар обратил очередное её заклятие.

– Мы познакомились в один из визитов Андукара в Долину. Когда он уверил тебя в своей преданности достаточно, чтобы ты начала его выпускать. Не хочу давить на больное, но выбирать мужчин ты никогда не умела. – Лиар взирал на сестру с сочувствием, казавшимся вполне искренним. – Ты сделал то, о чём я просил?

– Кэй и Инграны заперты в комнате, которую отвели вам с девчонкой. Спят. Картеру до них не добраться, – эйрдаль ответил не со смиренностью слуги, но с аристократической ленцой. – Порталы я уничтожил. По крайней мере, большинству обитателей замка теперь не сбежать.