Таня тихо пискнула, что с утра не смогла найти «мышку» от своего компьютера, но Мякиш только отмахнулся: в шкафу их ещё штук пять, не морочь голову.

Новенький «Отис», мелодично позвякивая, собрал спешащих на обед людей с разных этажей и милостиво выпустил внизу в холл. Мякиш свернул влево, парадный вход сейчас ни к чему, вышел на стоянку. Купленный – разумеется, в кредит, как на него заработать своими силами! – автомобиль стоял неудачно, нечего было с утра опаздывать, но завёлся исправно, шурша шинами по мокрому асфальту вырулил из толчеи чужих машин, и устремился по проспекту Последнего штамма. Антон свернул за угол. Полина шагнула с тротуара, открыла дверь и нырнула внутрь, отряхивая волосы от висящей в воздухе сырости.

– Привет, солнышко! – улыбнулась она, уже на ходу пристёгиваясь.

– Здорово, Аполлинарьич! – весело хмыкнул Мякиш и чуть подался в её сторону, не отвлекаясь, впрочем, от дороги. Полина нежно поцеловала его в щёку. От девушки пахло дождём, которого всё не было, влажной курткой и чем-то неистребимо парикмахерским, чуть кисловатым и излишне цветочным. Плата за профессию, бывает.

– В «Лилию»? – зачем-то уточнил Антон, хотя и так ехал туда. На пафосные рестораны типа «Коня коронарха» или «Указ номер ноль» денег у него всё равно не было. Но что в Полине было прекрасно, он нравился ей сам по себе. Если бы из-за денег, с её внешностью несложно было подцепить кого-нибудь типа Анатолия Анатольевича. И не на кредитном «логане», а вполне себе собственной «камри».

– В «Лилию», солнышко. Очень кушать хочется. Кафе отличное, да и цены не злые.

– С ценами справимся! – гордо заявил Мякиш, надув щёки. Всё равно больше пятёрки не потратит, но этого вслух говорить не стоит.

В «Лилии» было традиционно хорошо: несмотря на скромную обстановку, чисто, пара знакомых официантов скользит по полу с подносами, музыка ненавязчивая, никакого рэпа и прочей современной суеты – Антон не терпел эти потуги казаться певцами у людей с кашей во рту. Старый добрый Марк Нопфлер задумчиво ныл из колонок что-то про плавание в Филадельфию, где бы это ни было.

– Супчик, мясное рагу, салаты и кофе. Тебе с мороженым?

Полина кивнула, усаживаясь. Официант тыкал пальцем в смартфон, отмечая заказ.

– Смотри, он здесь снова, – наклонившись к Мякишу, сказала девушка. – Вон, в углу зала.

Антон глянул по направлению её взгляда. Да, наверное, местная достопримечательность. Уже сколько раз видели, и ещё не раз увидят: совершенно пьяный на вид парень лет тридцати, с буйными кудрями, за которые не взялась бы даже сама Полина, сидел один за столиком, разложив перед собой бумаги. В руке у него был карандаш, которым он то и дело записывал что-то, подвинув одну бумажку к себе, потом будто отбрасывал её и тянулся остриём грифеля к следующей. При этом успевал отпивать из простецкого гранёного стакана, закусывать огурцом и тянуться время от времени вилкой к мясной нарезке. Пузатый графин перед ним, литра на полтора, был почти пуст.

– Чудной он… Хорошо, что тихий – глянь, кулачищи какие! Такой начнёт бушевать, не остановишь.

Мякишу этот человек не нравился. Неактивно: ничего же не сделал, даже не шумел, а просто как факт. Как часть мироздания в диссонансе с уютом остального кафе.

Человек поднял на них мутный взгляд. Потом вдруг решительно бросил карандаш на бумажки, поднялся и, слегка покачиваясь на виражах, пошёл к их столику. Вблизи стало ясно, что он старше, чем казался издалека. Лет сорок, как самому Антону, но прожитых значительно более бурно: кровяные прожилки на носу, морщины; несвежий запах давно плюнувшего на себя человека чувствовался даже на расстоянии.