А громкие сетования седобородого безумца – лишь работа на публику. Он ищет повод остаться на земле и быть обреченным до скончания веков прилетать к детям.

Вряд ли Санта-Клаус как-то выделял для себя Френдшип из огромного числа прочих городов и городишек. Впервые он прилетал сюда в далекий тысяча восемьсот какой-то год, когда в бревенчатом домишке у подножья Кладбищенского холма (откуда и начался город) запищал розовый младенец – первый ребенок во Френдшипе, а на подслеповатом окошке появился кувшин с веткой омелы, украшенной розовой и синей ленточками – своего рода пароль для Клауса: заходи, мол, здесь свои. Санта-Клаус положил в кровать к младенцу пушистого белого крольчонка, потрепал мальчика по щеке, и улетел дальше.

С тех пор он заявлялся в город каждый год. И каждый год Френдшип встречал его ветками омелы и ели, разноцветными ленточками, флажками и песнями. Все это было для людей настолько естественным, что никто даже не задумывался, есть ли в веселом Рождестве еще какой-то смысл, кроме самого веселья?

Один только Хичкок знал, что к чему. Знал, но никому об этом не говорил.

Ему было хорошо известно о могуществе Санта-Клауса. Хичкок недаром угробил тринадцать лет на изучение черной магии в закрытой цюрихской школе Каббалы, а затем еще четыре года – на прохождение производственной практики у колдунов вуду в Басанкусу, в самом сердце черной Африки... Он догадывался, насколько опасно связываться с тем, на чей зов грозные снеговые тучи сбегаются, словно кроткие овечки (а Санта-Клаус занимался выпасом три месяца в году, с декабря по февраль). Нельзя сказать, чтобы дорожки Хичкока и Санта- Клауса пересекались особо часто, но Седобородый Безумец мешал профессору изрядно. И прежде всего потому, что Хичкоку не нравилась его вечно улыбающаяся обветренная физиономия. Она просто выводила его из себя и мешала спокойно работать над всякими черными проектами.

Тысяча чертей!.. Профессору как-то пришлось на целый месяц закрыться в каббалистической библиотеке Цюриха, но все-таки он узнал, как ухватить Санта-Клауса за соответствующее место. Оказывается, Седобородый развоплотится только в том случае, если дети вдруг не захотят его видеть, если в каком-нибудь (хотя бы одном!) даже самом занюханном городишке на окнах не окажется веточек омелы, перевязанных разноцветными лентами. Тогда Санта-Клаус подумает, что ему больше нечего делать на земле и, расстроившись, сразу купит билет на седьмое небо, где и останется горевать до скончания времен.

Прошло еще несколько лет, прежде чем Хичкок почувствовал, что фортуна разворачивается-таки к нему фасадом. Сначала он услышал о Национальном парке привидений во Френдшипе, затем узнал, что там же находится лаборатория Мак-Файдена вместе с богатой библиотекой и личными тетрадями изобретателя.

И тогда в голове Хичкока созрел коварнейший (его несколько позже даже занесут в книгу Гиннесса) план. Он решил убить сразу нескольких зайцев: завладеть лабораторией, прибрать к рукам привидения (Хичкок любил ставить на них всякие опыты, потому что в душе был вивисектором), а заодно угробить Санта-Клауса, когда тот появится во Френдшипе на эти рождественские праздники.

Но профессору было необходимо встретить противника во всеоружии, и потому он должен был немедленно получить в свое распоряжение лабораторию Мак-Файдена.

О-о, Хичкок был уверен, что еще никогда его мощь не была столь сокрушительно велика, как сейчас!.. Сказать по правде, он был не так уж и далек от истины.

А Санта-Клаус, ничего не подозревая, летел на своих волшебных санках над Будапештом, Веной, Римом, Берлином, Лондоном... Он внимательно смотрел вниз в подзорную трубу и в десятый раз проверял списки детей. Похоже, все дети были на месте. Санта-Клаус ставил галочки напротив фамилий, удовлетворенно ухмыляясь в бороду.

Наконец его санки просвистели над Бостоном и Конкордом, устремляясь дальше на север.