Наконец его санки просвистели над Бостоном и Конкордом, устремляясь дальше на север. Когда Санта-Клаус увидел под собой улицы Френдшипа, он слегка удивился.

– Любопытный феномен, – пробормотал Седобородый Безумец.

По его мнению, Френдшип выглядел несколько странно. Однако дети из городка никуда не подевались, и потому Санта-Клаус успокоился и направил санки в сторону острова Аксель-Хейберг, где находился самый северный в мире оптовый магазин игрушек. В этом магазине он каждый год закупал рождественские подарки для детей.

А Френдшип, похоже, вовсе и не собирается встречать Рождество. До праздника оставалось четыре дня, а разноцветных флажков и рождественской ярмарки не было и в помине. Тетеньки и дяденьки из Армии спасения, изображавшие на перекрестках Санта-Клаусов, разбежались, потому что даже им стало скучно и тоскливо во Френдшипе.

Город готовился к другому мероприятию – к нападению орды привидений, вампиров, инкубов и оборотней. По приказу мэра Кефирсона в школах и учреждениях были организованы ежедневные полуторачасовые учения по самообороне от нежити. Главным инструктором, конечно же, был профессор Хичкок.

Еще одно распоряжение городского главы гласило, что каждый френдшипец не позже восьми вечера должен находиться в постели – именно в это время (по крайней мере так убеждал Кефирсона профессор), нежить имеет обыкновение вползать в мир... Строжайше запрещалось устанавливать на подоконниках ветки ели и омелы – как языческие символы, они-де привлекают внимание нечистых созданий.

Неподалеку от городского парка было установлено огромное зеркало, с помощью которого каждый из френдшипцев мог удостовериться в том, что никто из прохожих не является духом или призраком. Но город стал таким унылым и скучным, что даже безмозглому зеркалу надоело отражать его, и оно в конце концов разбилось...

Френдшип ощерился какими-то непонятными сооружениями, похожими на уродливые радиолокаторы. Профессор Хичкок называл их фантомоуловителями (это была одна из самых неудачных его выдумок). Они устанавливались на месте телевизионных антенн, так что никаких праздничных телепередач горожане смотреть уже не могли, а на экранах мелькал лишь густой белый снег. Многим начинало казаться, что среди этой метели уже мелькают чьи-то хищные силуэты. Было страшно. От страха становилось холодно. От холода в организмах людей начали просыпаться к жизни всякие вредные вирусы и бактерии. И были это не обычные вирусы и бактерии, от которых болит горло и поднимается температура, а грозные коварные паразиты, которые питаются ВНУТРЕННИМ холодом, и выделяют через специальные железы серые сгустки страха. Так что круг замыкался. Страх-холод-болезнь-страх. И казалось, что выхода нет.

Глава 9

Это была уже шестая за сегодняшнее утро банка будевейзера. Хичкок с удовлетворением выдохнул пивные газы: «бу-а...» и выбросил пустую банку в корзину для бумаг, рядом со столом мистера Кефирсона. Банка опрокинулась, попав на упругий снежок бумаги, из нее вытекла жидкая бесцветная пена.

– Уважаемый Кефирсон, – громко сказал Хичкок, – я не могу больше ждать.

Он пришел в муниципалитет в десять часов, когда господин мэр еще мирно дремал за своим столом с открытыми (и полными самого глубокого смысла) глазами. В своей правой руке мистер Кефирсон уверенно сжимал капиллярную ручку, которой он, правда, ничего не писал. Но у мэра был такой вид, словно он лишь на миг оторвался от своих бумаг, дабы срочно обдумать какой-то государственный вопрос.

Лишь изощренный наблюдатель мог заметить, что Кефирсон время от времени как-то подозрительно вздрагивает и чмокает губами.

– Извините, – хорошо поставленным голосом произнес Кефирсон.