– Кажется, наш мальчик наделал в штаны, – огорченно произнес Гаечный-Болт, уставившись на ступни Каспера, полыхающие ярко-желтым огнем.

Уджо вздохнул и стал медленно открывать заветный коробок.

– Итак, начинается заключительная серия знаменитой мыльной оперы «Каспер и его друзья»! – торжественно объявил Кислый Юджин.

Двести сорок пятая камера затряслась от злорадного смеха.

Часть II. СЕДЬМОЕ НЕБО

Глава 8

В конце той самой Тринадцатой авеню, через которую каждую ночь проезжает мистер Матумба, торопясь на Тот Свет, стоит тринадцатиэтажный дом – такой же, как сотни других тринадцатиэтажных домов в Нью-Йорке, жильцам которых ни в чем не везет – ни в работе, ни в деньгах, ни в семейной жизни. Единственное, чем отличался наш дом от остальных – так это тем, что его номер тоже был «13». Вот такая невезуха. Тринадцатиэтажный дом под номером тринадцать на Тринадцатой авеню.

В этом доме живет семья Харви, вернее – то, что от нее осталось после смерти мамы: папочка Джеймс и дочка Кэт. Надо ли называть вам номер их квартиры? Думаю, вы и сами догадались. Конечно, тринадцать!..

Джеймс Харви, как и положено типичному жильцу тринадцатой квартиры, еще ни разу после окончания университета (а с той поры минуло лет двадцать, не меньше) не имел постоянной работы, если не считать краткого периода, когда он писал большую статью в научный журнал, за которую получил ученую степень доктора и двести пятьдесят долларов в придачу... В хорошие дни мистер Харви занимался разгрузкой ящиков с «кока-колой», а в плохие – сидел дома, перелистывая газеты с рекламными предложениями, и злился на себя.

Иногда шофер красного «кока-кольного» фургона говорил мистеру Харви, что покупательная способность населения снова упала, торговля идет неважно, и потому всю ближайшую неделю разгружать будет нечего. Папочка Джеймс восклицал: «Скажите мне, где лежит эта ёлкина-палкина покупательная способность – и она у меня подскочит, как ошпаренная!..» Он так шутил (а ведь дочка Кэт еще помнила времена, когда папины шутки были куда удачнее и веселее).

В такие дни папочка отправлялся к своему школьному другу Бадди Литтеру и выпивал с ним по ящику пива на брата. Надо сказать, что Бадди Литтер работал морским пиратом, и Кэт не очень нравилось, что папочка Джеймс водится с ним. Она еще не знала, что каждый раз, когда пиво кончалось, Бадди хватал папу под мышку и тащил его на набережную. Там они садились на скамеечку и Бадди начинал уговаривать Джеймса стать пиратом, как он сам.

Но папочка не соглашался. Он терпеть не мог вонючий ямайский ром и не хотел прокалывать ухо, а тем более – пихать туда дурацкую золотую серьгу (да и где бы он ее взял?). Папочка не умел плавать и громко хохотать (все пираты должны громко хохотать, показывая гнилые зубы), он не знал слов ни одной из пиратских песен. А еще эта пестрая пиратская униформа: белые носки, малиновые камзолы и зеленые шаровары – бррр!.. Мистер Харви слушал увлекательные рассказы Литтера о красивой разгульной пиратской жизни и молча бросал камешки в воду.

Конечно, если шофер «кока-кольного» фургона и на следующей неделе скажет, что работы нет и в ближайшее время не предвидится – тогда, возможно, папочке Джеймсу придется примерить малиновый камзол. Ведь дочку нужно чем-то кормить, правда?.. Но мистер Харви почему-то верил, что дела его еще поправятся.

Кэт в этом году исполнилось двенадцать лет (слава Богу, что еще не тринадцать), она училась в средней школе – в той самой, где когда-то учился Каспер – и неплохо успевала по всем предметам.