Снова повисло молчание, словно мы уже исчерпали все разрешённые темы для разговора. Но вот прощаться почему-то не желали. Просто сидели рядом на этой лавочке над обрывом, почему-то держались за руки и смотрели на горизонт.

— И всё-таки, зачем ты пришёл? — спросила, повернувшись к Эдину и теперь разглядывая его профиль. — И мне бы хотелось услышать правду.

— Правду? — бросил со смешком. — Уверена?

— Да!

В ответ Эдин чуть повёл плечами, развернулся ко мне и… легко провёл костяшками пальцев по моей щеке.

— А я и сказал тебе правду, — ответил, улыбаясь. И эта его улыбка показалась мне поистине порочной. — Лежал вчера в пустой постели, грустил, думал о женщинах, которые у меня были. И знаешь… все они странно стёрлись из моей памяти. Их имена, лица, их голоса. А тебя я прекрасно помню. Всё. Каждую мелочь.

Он придвинулся ближе, переместил ладонь на мою шею и мягко провёл по ней вниз. Я вздрогнула, ловя эти странные, горячие и почти забытые ощущения. Наслаждаясь такой странной лаской, этим нежным, но в то же время властным прикосновением.

Увы, мой муж не был таким. Он не считал секс искусством — скорее, относился к нему, как обязательному приложению к семейной жизни. Я получала удовольствие от близости с ним, но… в этом не было огня. Ни единой искры. Лёгкие ласки, раздевание, поглаживания и само соитие. Всё. Как обязательный ритуал, не более.

Как-то я попросила его поцеловать меня там… куда он даже руками почти никогда не прикасался, так Этьен заявил, что это гадко, не гигиенично, и что я читаю дурную литературу. До своего органа он мне даже дотрагиваться не позволял, а если мой взгляд случайно падал на обнажённый предмет его мужского достоинства — отворачивался.

В целом мой супруг был очень интересным, хорошим, милым. Но в плане постели мы друг другу подходили плохо. Хотя… наверное, именно таким оказалось моё наказание за распутное прошлое.

Потому сейчас, рядом с Эдином, я не просто оттаивала, а по-настоящему грелась в лучах его огня и того желания, что горело глазах принца. Вот только не имела права поддаться этому искушению.

— Катарина, я хочу это повторить, — прошептал Эд, наклонившись к моему уху. — Но не на столе, а в кровати. И не как представление, а как нашу с тобой игру. Хочу снова почувствовать наше общее пламя.

— Эдин… — я попыталась отстраниться, оттолкнуть его, но стоило моим ладоням лечь на его грудь, и сопротивление потеряло всякий смысл. — Отпусти, — добавила хрипло.

— Отпущу. Не переживай, — ответил, наклонившись к моему лицу так, что наши губы почти соприкасались. — Я понимаю, Кати, что ты теперь замужняя леди. Потому не собираюсь ни к чему тебя принуждать. Не будет ни вина, ни чего-то подобного. Только ты, я и наше общее желание.

— Нет, — выдохнула, не в силах заставить себя отодвинуться.

Напротив, сейчас я мечтала сократить разделяющее нас расстояние и почувствовать его поцелуй на своих губах. Снова ощутить хотя бы отголоски того безумного, горячего сумасшествия, что смогла испытать только с ним.

И тогда он отстранился. Отпустил мою ладонь и вдруг протянул мне камень округлой формы, состоящий из двух скреплённых половин.

— Я буду в твоём городе до завтрашнего утра. У моего знакомого здесь особняк, в котором он пригласил меня остановиться, — проговорил Эдин, с самым серьёзным видом глядя мне в глаза. — А это, сладкая моя, портал. Стоит повернуть половинки по часовой стрелке, и он перенесёт тебя в мою спальню.