Договорились, что, как только уложат детей, встретятся на берегу Осечихи. Но планы пришлось поменять, когда они проходили мимо хаты Мотовилихи. «Быки» сидели на лавке у ворот и курили.

— Эй, красавица, — окликнул Софью один из них, — зашла бы в гости. У нас хорошая музыка, коньяк есть, травка, повеселимся.

Софья не ответила, невольно ускоряя шаг. Они молча прошли мимо.

— Эй, ты чего, глухонемая? — продолжал «бык».

Его брат заржал.

— Подожди-ка, — сказал Глеб. — Я скажу им пару слов.

— Не надо!

— Не бойся, я за себя отвечаю.

Он подошел к лениво курившим, голым по пояс братьям и сказал тихо, но четко:

— Даю вам два дня сроку, ублюдки! Чтобы в понедельник духу вашего здесь не было! Не съедете отсюда — пеняйте на себя!

— Чего?! — разинул рот «бык» посветлей.

— Что слышал!

Глеб догнал Софью, взял под руку, не обращая внимания на матерный шум за спиной.

— Что ты им сказал? — с любопытством спросила она, оглядываясь.

— Чтобы уезжали из деревни.

— Стоило ли связываться?

— Стоило. Пока они здесь хозяйничают, никому житья не будет.

— Они опасные люди и не уедут.

— Уедут, никуда не денутся, — усмехнулся Тарасов, подумав, что он со своими навыками гораздо опаснее.

Они разобрали детей, и Софья повела не хотевшую уходить Оленьку домой. Глеб остался, собираясь укладывать Акулину, потом переложил эту обязанность на деда, поцеловал дочку, пообещав рассказать ей «страшную» историю в следующий раз, и быстро зашагал к центру деревни вслед за Софьей.

Он успел вовремя. «Быки» остановили женщину и не торопились пропускать.

— Веселитесь? — негромко сказал он, подходя ближе.

Софья вырвалась из рук одного из братьев, с которым боролась молча, не желая кричать (Оленька бегала вокруг и причитала: «Мамочка, тебе помочь?»), и бросилась, вся дрожа, к Тарасову.

— Все в порядке, — сказал он, ощущая растущий в душе гнев. — Пойдемте, я вас провожу.

«Быки» расступились.

— Эй, братан, — сказал первый, — так чего ты там базарил за чтоб мы уехали?

— Я сейчас вернусь и объясню, — пообещал он.

— Ох ты крутой! — заржал второй «бык».

— Ну-ну, будем ждать, — осклабился первый.

Глеб взял на руки Оленьку, доверчиво прижавшуюся к нему, проводил Софью до избы Полины Родионовны и оставил.

— Укладывай нашу красавицу спать, я сейчас вернусь.

— Не ходи к ним! — покачала головой Софья. — Еще покалечат. Это же нелюди!

— Не волнуйся, еще не родился человек, способный меня покалечить.

Тарасов повернулся и ощутил на плечах ладошки Софьи.

— Как ты сказал?

— Что? — обернулся он.

— Ты сказал: укладывай н а ш у красавицу?

— Ну и что? — не понял Глеб.

— Ничего. — Она поцеловала его, взяла Олю за руку и повела в дом. — Я тебя жду.

Тарасов облизнул губы, на которых остался озоновый след губ женщины, и направился к дому Мотовилихи.

Его ждали. С лавки поднялись навстречу две шкафообразные фигуры со смутно видимыми в свете далекого фонаря в конце улицы лицами.

— Ну, что, крутой? — заговорил более светловолосый «бык», сжимая огромные кулаки.