– Токмо прошу, – пролепетала, чуть дыша, – будьте ласковы со мной. Не знавала я еще близости.

Услышав об этом, Элвин тут же остановился.

– Одевайся, – отстранился от нее и сам принялся застегиваться.

– Почему? – от такой неожиданности Леся утратила концентрацию, посему вернула прежний облик.

Сейчас перед графом сидела нагая девушка, совершенно не вызывающая каких либо влечений и потаенных желаний. Да стройная, даже миловидная, но… ненужная.

– Я женюсь, сударыня. И прошу меня извинить, за сей момент слабости. Портить юных девиц не в моих правилах.

– Но если бы я согласилась?

– Однако вы не согласились, – посмотрел на нее с привычной строгостью. – Ах да… оплата, – достал из внутреннего кармана жилета семь рублей и протянул знахарке. – Купите себе новое платье, глядишь, жениха сразу найдете.

И он покинул сарай. А через несколько минут как раз Янина пожаловала с глиняным горшочком в руках. Старуха протянула ему целебную мазь:

– Втирать ее надобно по три раза в день.

– Благодарю. И сколько стоит ваша доброта?

– А сколько дадите, – ухмыльнулась бабка.

– Что ж, вот, – протянул рубль.

– Ох, благодарствую за щедрость.

Через мгновенье графа не стало.

Леся вернулась в избу с дровами, когда бабка села за вязанье. Девушка рассерженно бросила охапку у печи.

– Ушел кровопивец треклятый, – пробормотала Янина.

– И на кой приходил?

– За травами. Видать перевертыши погрызли злыдня, – захихикала, – а набрехал мол, другого кого. Здешние стаи не жалуют чужаков, оно и верно.

– Не набрехал, – прошептала девушка.

Следующим днем с самого раннего утра в имении Блэра полным ходом шла подготовка к званому ужину в честь свадебной церемонии, пригласил граф разве что самых нужных и влиятельных господ губернии, с кем уже имел честь работать, а с кем только думал начать сближение. Конечно же, Катерина была вольна позвать всех, кого пожелает видеть, о чем ей донесли в письме. Мокий Филиппович как только прочитал послание, так принялся записывать в книжечку имена тех, кого непременно стоило позвать, только потом быстро сник, ибо все его якобы друзья проживали в столице и, само собой, вовремя прибыть никак бы не смогли.

Катя же все еще гостила у Киртановых. Марьяна накормила страдалицу разваристой пшенной кашей с тыквой и сахаром, напоила кофе с молоком. У девушки после такого плотного завтрака даже щеки порозовели.

А вот Лидия Васильевна проснулась еще до рассвета, растолкала дорогого супруга и заставила писать письмо зятю в Галич.

– Лидушка, – Семен Владимирович усердно скрипел пером по бумаге, – время… время… его у нас совсем нет. До Галича посыльный в лучшем случае доберется через полтора суток.

– Ты главное напиши, чтобы никуда не уезжал и дожидался приезда Катеньки. А уж потом объяснимся с ним. И добавь, мол, дальняя родственница, осталась сиротой.

– Пишу, Лидушка, пишу…

– Поздно мы спохватились, эх, – переживала женщина.

– Не казнись, – ласково посмотрел на нее. – Поможем Кате, чем сможем, поможем.

Тогда Киртанова подошла к супругу, обняла за шею.

– Болит у меня душа за нее.

– Знаю, знаю, – погладил ее по руке.

Посыльного Семен Владимирович отправил сразу, как написал письмо. А спустя час Лидия Васильевна спустилась в залу, где нашла Катю с книгой в руках, правда, девушка не читала, она уснула, а кошка тут же подсуетилась, улеглась рядом и сейчас перебирала лапками подол девичьего платья.

Киртанова осторожно подошла к Кате:

– Голубушка, – потрепала ее за плечо, – просыпайся, поговорить надобно.