По-видимому, придворный фотограф никогда в жизни не встречал таких жутких идиоток, как мы! Его охватило чувство сострадания к нашей дурости, и он побежал следом за нами. Он хочет сделать побольше снимков!

— Gratis, gratis! — повторял он.

— Что скажешь? — спросила Ева. — Разрешим мы ему нас фотографировать?

— Почему нет? — устало спросила я. — Меня еще не фотографировали с северо-западной стороны.

Мы получили фотографии — около пятидесяти — в отеле на следующий день. Наша северная красота на всех фотографиях предстала настолько своеобразной, насколько можно было пожелать! Как я себе и представляла — смотришь на фотографию и испытываешь чувство сладостной боли.

— Теперь нам хватит рождественских открыток на всю оставшуюся жизнь! — сказала Ева.

XI

От всего этого фотографирования у нас разыгрался жуткий аппетит, и мы решили подыскать уютный ресторанчик, чтобы позавтракать. Тому, кто недавно выложил шесть тысяч лир за фотографии, не стоит мелочиться, решили мы и выбрали самое шикарное место, какое только могли найти, — ресторан «Джаннино».

Там у входа в зал стояла женщина в белом халате и пекла небольшие пиццы. У них в Италии все вверх тормашками, и пиццы пекут прямо в зале, на глазах у посетителей. А за стеклом в сверкающей кухне можно видеть весь кухонный персонал в самом разгаре работы. Там не было никакого обмана в приготовлении мяса, поджаренного с луком и картофелем. Все продукты были выставлены на обозрение в сыром виде в различных стеклянных витринах, так что котлету можно было видеть в ее первозданном, естественном состоянии, а в больших аквариумах плавали рыбы, которых подадут на ленч. Естественно, что гигиена здесь абсолютно гарантирована.

Я всегда слышала: чтобы уметь обращаться с палочками для еды и поглощать ласточкины гнезда, не роняя ни кусочка, надо быть китайцем. И что только итальянец может есть спагетти, не запутываясь в них и не вываливая половину за воротник. Поэтому я радовалась, что наконец-то научусь есть спагетти самым изысканным и элегантным способом. Пустые разговоры! Нет никакого изысканного и элегантного способа есть спагетти! Это просто невозможно! Пусть итальянцы говорят что угодно, правда заключается в том, что макаронины свисают у них, как окладистая борода. Сев за столик, мы с Евой стали удивленно оглядываться вокруг. Публика была элегантная, все, казалось, были изящно и хорошо одеты, но ой-ой-ой сколько пятен от томатного соуса пестрело на верхних рубашках и платьях из натурального шелка, когда спагетти, извиваясь, попадали людям в рот. Мы с Евой испугались и заказали себе вместо спагетти valdostana di vitello. Это блюдо по крайней мере ведет себя спокойно, и ты знаешь, где оно находится в данный момент, чего о спагетти как раз сказать нельзя.

За столиком напротив нас сидел какой-то господин. Мы окрестили его Чезаре Борджа, потому что он был и красив, и порочен на вид, и мы по-настоящему заинтересовались им, пока не увидели, как у него из уголка рта свисает полметра спагетти. И тогда он частично утратил для нас свою демоническую притягательность.

Но после того как мы поглотили valdostana вместе с первой бутылкой кьянти, у нас стало так весело и так тепло на душе, что нам очень захотелось заключить пакт дружбы со всем итальянским народом, пусть даже сквозь завесу из макарон.

Бросив прощальный взгляд на Чезаре Борджа, мы покинули «Джаннино». Остаток послеполуденного времени мы посвятили window shopping на элегантных торговых улицах города. Ведь мы приехали в землю обетованную натурального шелка; и сердца наши таяли при виде чудесных тканей всех цветов в витринах. Seta pura, «Натуральный шелк», — эту манящую вывеску мы видели повсюду! Мы бормотали эти магические слова так, что это звучало как клятва.