Прослушав всё вышесказанное, язвительно напомнила:

— Здесь та ржавая железяка всё ещё валяется. Могу воспользоваться, да, причём нежно, страстно и с чётким пониманием абсолютной, полной и исключительной принадлежности, мой кесарь.

Улыбнулся, не скрывая восхищения ни в улыбке, ни во взгляде серо-дымчатых глаз. И это восхищение никуда не делось, даже когда с коварным блеском в глазах, кесарь плавно опустил руку вниз, медленно, продолжая всё так же пристально смотреть на меня, приподнял юбку… одну, вторую, третью… да, опыт явно прослеживался и в этом до крайности малоприличном действе, а после, пальцы скользнули туда, где собственно уже успели побывать до этого, оставшись тем единственным в нашем браке, что данных местах в принципе имело место быть.

— Даже не знаю, должен ли я указывать на очевидное, нежная моя? — вовсю распоряжаясь на вверенной брачным обрядом территории, произнёс повелитель Эррадараса.

— Рискните, — прошептала я. — Риск, это вообще определённо ваше, мой кесарь, вчерашняя ночь прямое тому подтверждение, а нынешнее поведение всего лишь ещё одно доказательство. Так что там с очевидным?

Улыбка приобрела лёгкий оттенок загадочности, а ладонь продвинулась чуть-чуть дальше, накрывая собственно всю вверенную брачным обрядом территорию. И на моё возмущение, кесарь всё же ответил тем самым очевидным:

— Влага, Кари. Доказательство твоего желания.

Издевательски улыбнувшись супругу, ядовито ответила:

— Или свидетельство того, что опыт медленно, но верно, переходит в старческий склероз. Даже не знаю, сильно ли я вас удивлю, мой кесарь, если позволю себе заметить, что помимо территории, на которой вы столь вольно распоряжаетесь, у меня ещё и платье мокрое. Хотя, что там платье — они все три остаются в предельно влажном состоянии!

Коварная усмешка ничуть не оскорбившегося Араэдена и плавное движение, от которого, у меня перед глазами потемнело.

— Как ты думаешь, — накрывая дыханием мои губы, произнёс он. — Сколько движений мне потребуется, чтобы ты застонала?

— Вы желаете услышать откровенный ответ, мой кесарь? — поинтересовалась я.

— Жажду, нежная моя, — насмешливо ответил он.

Я открыла глаза, пристально посмотрела на императора и холодно ответила:

— Полагаю, достаточно будет одного.

Улыбка медленно превращается в усмешку — он знал, что после изъявления фальшивой покорности, я нанесу удар. Я знала тоже. Он явно получал удовольствие от словесной перепалки, и был в курсе, что я получаю не меньшее.

— И? — произнёс, с трудом сдерживая улыбку.

Подавшись к нему ближе, выдохнула:

— Всего одно движение, мой кесарь. Вы же у нас такой опытный… палач.

Император тихо рассмеялся, обнял меня крепче и произнёс:

— Мне нужен ещё один поцелуй. Выдержишь?

А у меня есть выбор?!

Но вслух всё же сообщила:

— Я бы предпочла чтобы вы убрали руку, и, несомненно, предпочла бы обойтись без поцелуев — по моему скромному мнению первых двух было вполне достаточно.

Усмехнувшись, кесарь иронично ответил:

— Любимая моя, без поцелуев слишком рискованно, гибель Адраса была тому наглядным примером.

Судорожно выдохнув, прошипела раздражённо:

— Но хотя бы руку убрать можно?!

— Можно, — согласился Араэден, прикасаясь к моим губам, и жестоко добавил: — Но не хочется.

Третий поцелуй… как третий круг персонального ада, в котором сгорает без остатка гордость, гибнет с хриплым стоном самоуважение, кожа горит так, что уже не важно мокрая на мне одежда или же нет, а земля разверзается под ногами, которые давно не в состоянии стоять.