Что сильно удивило — о том, что я покидала этот мир, враг не ведал. Сатарэн услужливо показал мне возвращение Элионея, приодетого и заправленного магией по самое горло, его требование узреть императрицу, то есть меня и… Динара, сообщившего, что невеста занята подготовкой свадебного платья. Дважды Элионею даже продемонстрировали платье — жуткое надо сказать модельное изделие, кипенно-белое платье фасона моей молодости в Оитлоне, и на нём сотни вышитых чёрным бисером пауков. Нехилый такой намёк… Разъярённый Элионей потребовал спороть с ткани это издевательство, Динар ответил: «Конечно-конечно» и добавил: «Императрица, правда, будет страдать, поплачет сутки примерно». И таким образом для меня выиграли ещё один день.

А тёмная сторона продолжала готовить свадебный обряд. Всё как я и просила — торжественно и церемонно. У берегов Эхеи построили храм. Железный, чёрный, мрачноватый, но основательный храм. Основательный осмотр данного строения показал, что храм при необходимости вполне станет мостом с высокими бортами и куполом — так что вода защищающей нас реки окажется без возможности хоть как-то помешать вторжению. Обрушение берегов тоже едва ли даст результат — храм-мост был закреплен основательно, мне бы пришлось рушить больше трёх километров почвы… а там повсюду были люди. Тысяч двадцать. И маги и просто те, кто видимо был согнан сюда на «посмотреть церемонию бракосочетания». В общем посыл главного арахнида был наглым, прямолинейным и хамским — или я играю по его правилам, или массовая гибель людей.

Сама не заметила, как мрачно допила всё вино из бокала.

Сатарэн на миг обратился из карты глазом, с тревогой взглянул на меня.

— Я в порядке, продолжай, — попросила его.

В порядке я не была, двое суток без сна и выпитая кесарем сила давали о себе знать, меня основательно шатало ещё до первого глотка вина, и, к сожалению, вино сил не прибавило.

Продолжая, мой мир продемонстрировал мне Къяра. И, в первую секунду, я испытала какое-то мрачное удовлетворение — принц Ночного ужаса был скован. По рукам, ногам, шее, ушам даже. Он выглядел так, словно попал в сети огромного паука, впрочем — так оно и было. В мрачной пещере, подвешенный цепями, Акъяр уже даже не бился, он обессиленно повис — вдали от него, примерно в таком же стеклянном шаре, как в том, из которого я освободила Мрака, билось что-то чёрное, жуткое, огромное, меняющее формы и всё равно остающееся кошмарным… я так полагаю, это был тот самый Ночной ужас. Видимо технологию отделения силы от принца изобрел сам Акъяр, он был умным мальчиком, а вот воспользовался ею Арахандар — потому что был не только умным, но ещё и подлым до невероятности.

Почему-то позлорадствовать над страданиями Къяра у меня не вышло — несмотря ни на что, его было жаль. Откровенно жаль. Но это была такая отстранённая жалость, когда вроде и жаль, но палец об палец не ударишь, чтобы помочь.

— Мрак, — назвала я.

Он уже был здесь, примчался, едва я позвала рабынь, окутал, согревая теплом и заботой, и снова исчез, мне было интересно куда.

Как оказалось — на переговоры, и сейчас возвышался позади Динара, обсуждающего с Элионеем подробности брачной церемонии. Прислушавшись к переговорам обнаружила нечто крайне оригинальное — Властитель Ночи не желал переносить интимную часть процесса бракосочетания в спальню, он желал овладеть мной прямо в храме, на глазах у всех приглашённых. От аморальности и варварства предложенного я захлебнулась вновь налитым в мой бокал вином, так что на мокром изгвазданном платье пятен прибавилось, а Динар держался. Более того, деловым тоном обсуждал с Элионеем возможность того, что в этом случае ноги императрицы будут оголены, а подобное недопустимо, и потому предлагал поставить ширмочку.