Орки мрачно переглянулись, судя по всему, одного этого им хватило для явственного осознания, что пора валить отсюда.

— Вообще сам мир очень хороший, — я аккуратно легла на бок, перекладывая маленького Адрасика и забирая у него прядь моих волос, с которой малыш начал играться. Не знаю, но мне кажется, он был каким-то слишком развитым для ребёнка двадцати дней от роду, с другой стороны кесарь вон тоже родился от тёмного у светлой и итог впечатляющий… наверное. В смысле будет, если с ним всё хорошо… надеюсь с ним всё хорошо…

— Утыррка сильно волноваться, — заметил Рух.

— А где Динар? — спросила я.

Почему-то мне не ответили ни шенге, ни Рхарге, и только Рух нехотя сказал:

— Алое Пламя быть здесь час назад. Узнавать как Утыррка, смотреть из-за двери.

— И не войти? — мгновенно спросила я.

Под моим взглядом Рух развел лапами и сообщил:

— Алое Пламя не мог. Ледяной Свет защищать чертоги. Входить только Рух, Рхарге, Джашг, тот, кого ты и Ледяной Свет зовете братом Адрасом, и тощая леди. Больше никто.

Что ж, этого следовало ожидать… наверное.

Раздался осторожный стук в дверь, и почти сразу Элиситорес вошла держа бутылочку с молоком, прикрыла за собой двери, увидела, что я в сознании и, несмотря на всю выдержку и силу духа, присущую этой светлой, вдруг привалилась спиной к двери, и сползла по ней вниз, глядя на меня и не сдерживая слезы.

— Элиситорес! — испуганно воскликнула я.

Эллара лишь отмахнулась, вытерла рукавом слёзы, и запрокинув голову, попыталась успокоиться. Мы все молчали, орки потому что были тактичными и чуткими, и я, которая узнала эту женщину совсем с другой стороны, после рассказа кесаря.

— О, Звезда моя, — Элиситорес поднялась, тяжело дыша и отчаянно пытаясь сдержать. — Кари, твой свет едва не ушёл во тьму.

Она отступила от двери, постояла, приводя в порядок собственное дыхание и эмоциональное состояние, и вскинув подбородок, с лёгкостью и грацией присущей истинным дочерям света, подошла к постели, и… протянула бутылочку моему шенге. Папа потянулся, забрал у меня ребенка, устроил его на своей левой руке, и взяв бутылочку правой, начал кормить мгновенно ставшего серьёзным малыша. И сосал светло-тёмный с таким сосредоточенным видом, что некоторое время мы все с умилением смотрели на это чудо.

— Удивительный ребёнок, — сообщила мне Элиситорес. — Он ест только из рук Араэдена и твоего… как я понимаю, отца?

И в этом вопросе было нечто большее, чем вопрос. Тактичная и воспитанная до кончиков ногтей элара никак не хотела оскорбить меня, но в то же время её мировоззрение явно не воспринимало такого факта как моё кровное родство с огромными лесными орками.

— К сожалению, не родного, — успокоила я её.

Элисситорес судорожно вздохнула, взглянула на меня с благодарностью за её восстановленное душевно-мировозренческое спокойствие, и произнесла:

— Звезда моя, ты нас не представишь?

Я кивнула и собственно представила:

— Элисситорес, познакомься, это мой папа — великий вождь Лесного племени Джашг, это Рхарге — младший вождь и его сын Рух.

А потом уже на оркском:

— Шенге, это Элисситорес, мать Ледяной Свет.

Папа взглянул на эллару с явным удивлением, но склонил голову в знак приветствия, и продолжил кормить ребёнка. Ребёнка, о происхождении которого, у Элисситорес явно имелись вопросы.

— Звезда моя… — начала она.

И не успела договорить, как в комнату просочился Мрак, подлетел, и развёл когтистыми лапами, демонстрируя, что он ничего не нашёл… Я затаила дыхание.