Вдруг пыль взвилася над горами,

         И слышен стук издалека;

         Черкесы смотрят: меж кустами

         Гирея видно, ездока!

VII

         Он понуждал рукой могучей

         Коня, приталкивал ногой,

         И влек за ним аркан летучий

         Младого пленника <с> собой.

         Гирей приближился – веревкой

         Был связан русский, чуть живой.

         Черкес спрыгнул, – рукою ловкой

         Разрезывал канат; – но он

         Лежал на камне – смертный сон

         Летал над юной головою…

         . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

         Черкесы скачут уж – как раз

         Сокрылись за горой крутою;

         Уроком бьет полночный час.

VIII

         От смерти лишь из сожаленья

         Младого русского спасли;

         Его к товарищам снесли.

         Забывши про свои мученья,

         Они, не отступая прочь,

         Сидели близ него всю ночь…

         . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

         И бледный лик, в крови омытый,

         Горел в щеках – он чуть дышал,

         И смертным холодом облитый,

         Протягшись на траве лежал.

IX

         Уж полдень, прямо над аулом,

         На светлосиней высоте,

         Сиял в обычной красоте.

         Сливалися с протяжным гулом

         Стадов черкесских – по холмам

         Дыханье ветерков проворных

         И ропот ручейков нагорных

         И пенье птичек по кустам.

         Хребта Кавказского вершины

         Пронзали синеву небес,

         И оперял дремучий лес

         Его зубчатые стремнины.

         Обложен степенями гор

         Расцвел узорчатый ковер;

         Там под столетними дубами,

         В тени, окованный цепями,

         Лежал наш пленник на траве.