XII

         Он слышал слово «навсегда!»

         И обреченный тяжкой долей,

         Почти дружился он с неволей.

         С товарищами иногда

         Он пас черкесские стада,

         Глядел он с ними, как лавины

         Катятся с гор и как шумят;

         Как лавой снежною блестят,

         Как ими кроются долины;

         Хотя цепями скован был,

         Но часто к Тереку ходил.

         И слушал он, как волны воют,

         Подошвы скал угрюмых роют,

         Текут средь дебрей и лесов…

         Смотрел, как в высоте холмов

         Блестят огни сторожевые;

         И как вокруг них казаки

         Глядят на мутный ток реки,

         Склонясь на копья боевые. —

         Ах! как желал бы там он быть;

         Но цепь мешала переплыть.

XIII

         Когда же полдень над главою

         Горел в лучах, то пленник мой

         Сидел в пещере, где от зною

         Он мог сокрыться. Под горой

         Ходили табуны. – Лежали

         В тени другие пастухи,

         В кустах, в траве и близ реки,

         В которой жажду утоляли…

         И там-то пленник мой глядит:

         Как иногда орел летит,

         По ветру крылья простирает,

         И видя жертвы меж кустов,

         Когтьми хватает вдруг, – и вновь

         Их с криком кверху поднимает…

         Так! думал он, я жертва та,

         Котора в пищу им взята.

XIV

         Смотрел он также, как кустами,

         Иль синей степью, по горам,

         Сайгаки, с быстрыми ногами,

         По камням острым, по кремням,

         Летят, стремнины презирая…

         Иль как олень и лань младая,

         Услыша пенье птиц в кустах,

         Со скал не шевелясь внимают —

         И вдруг внезапно исчезают,

         Взвивая вверх песок и прах.