— И что вы забыли здесь? — вырвалось у меня. Гарет криво улыбнулся:

— Что я потерял там? Она была красавицей, моя сестра: когда она распускала свои косы, ее волосы достигали колен. Ее глаза…серые, будто сумерки осенней ночью, они всегда лучились смехом… До того момента, когда она поехала сюда… Она чувствовала, что умрет в этих пустошах.

— Но старый герцог…

— Был бездушной скотиной! — взорвался Гарет, — Он ненавидел Альгисль … я бы убил его, когда встретил вновь, но в тот день он привел ко мне ее сына и попросил позаботится о мальчике. Я дал ему слово.

— И с тех пор…

— Да, я всегда рядом. И поэтому предупреждаю: держись от него подальше!

— Иначе что?

— Иначе он умрет, — он вновь пришпорил коня, я ошеломленно смотрела ему вслед, затем, опомнившись, последовала его примеру. Безапелляционные заявления Гарета и его убежденность в смерти Десмонда заинтересовали меня. Опять предание? Или все гораздо проще и герцог — натура впечатлительная, могущая покончить с собой от неразделенной любви? Я усмехнулась: на роль безутешного Ромео Десмонд не подходил категорически. Больше всего он напоминал мне Казанову из поэмы Цветаевой, как там, в ремарках: «уголь и угол»?

Со всеми этими разговорами Я не заметила, как мы подъехали к замку. Прилив уже начался. Гарет, не замедляя хода, направил своего коня прямо в пенные потоки волн. Гнедой артистично повздыхал, пофыркал и последовал за ним.

Атли подскочил к нам, как только мы въехали во двор:

— Миледи, — мальчишка здорово осип, выкрикивая имена и решения на суде, — герцог распорядился, как только вы появитесь, немедленно следовать к нему.

— Распорядился?

— Да, он приказал мне дождаться вас.

— Хорошо, — кивнула я, поручая гнедого заботам одного из конюших, и судорожно придумывая предлог, чтобы не идти. Как на зло, в голове не было ни одной стоящей мысли, поэтому я вынужденно пошла за Атли. Опьянение прошло, и с каждым шагом меня мне становилось все страшнее. Мои шаги гулким эхом отражались под сводами коридоров, мне казалось, что слуги кидают на меня сочувствующие взгляды, пару раз мой слух уловил перешептывания за моей спиной. Вдобавок я заметила, что мы идем к личным покоям герцога. Что все это значило? Неуемное чувство юмора нервно воспрянуло и предложило еще несколько весьма неприличных способов смерти герцога в своей постели, кстати, это бы полностью разрушило проклятие Морганы: постель то была герцогская! Хмыкнув, я вошла в заботливо открытую дверь и действительно оказалась в спальне герцога оркнейского. Сейчас ставни были закрыты, и в комнате царил полумрак. Две трети комнаты занимала кровать. Достаточно примитивная, огромная, с коричневой шкурой вместо покрывала, она подавляла размерами. Как зачарованная я смотрела на это ложе, понимая, что живой я точно не дамся.

— Это медведь, — при звуках его голоса я вздрогнула и обернулась. Прикрыв глаза, герцог сидел у камина, вытянув ноги и откинув голову на высокую резную спинку стула. Вивиан стояла в самом темном углу, наливая что-то в кубок.

— Я знаю, — я заставила себя подойти к герцогу. Он с видимым усилием приоткрыл глаза, стараясь лишний раз не шевелить головой:

— Как искупались?

— Замечательно!

— Вот, выпей! — Вивиан, будто змея, скользнула к Десмонду, протягивая кубок. Я уловила горьковатый запах полыни. Он поморщился, проглотил все одним махом и вновь откинулся на стул. Вивиан с укором посмотрела на меня. Я ответила непонимающим взглядом.