– Нет, тут вообще никто не убирает, – сказал он. – Но ведь за собой слепые умеют ухаживать?

– Я вообще не вижу в этом необходимости… – возмущенно возразил Эрвин. Хафнер глупо и бестактно заржал, но Эрвин не обратил внимания на его оскорбительный смех и несколько раз мазнул по прилавку грязной тряпкой. – Я хозяин этого бара. Я заправляю тут делами. Не мое дело – махать веником.

– Итак, отвечаю на ваш вопрос… – Тойер брезгливо поморщился. – Если обойдется без летального исхода, то я не уверен, грозит ли вам обвинение в соучастии. Но обо всем безобразии, которое тут творится, мы сообщим в службу надзора за экономической деятельностью. А может, и не станем. Те, кто сюда приходит, сами виноваты. – Полицейские ушли.

Пока они устало брели через парк, по‑прежнему залитый ласковым солнечным светом, Тойер размышлял над терзавшим его противоречием. Еще ему хотелось пива.

– Если он ухитрился ударить Кильманн ножом, значит, он мог бы и без нее осуществить свою месть…

– Вероятно, он считал себя слабее, чем был на самом деле. И только потом, когда начал действовать, обрел уверенность в своих силах… – Лейдиг пожал плечами. – Дерьмо все это, с начала до конца дерьмо. – На сей раз крепкое словцо далось ему без труда.

Шеф группы продолжал ломать голову над неразрешенными противоречиями. Еще далеко не все было ему ясно, но он не сомневался в своей правоте. В этот момент они как раз проходили мимо импровизированного лагеря своих гессенских коллег. Людевига еще не увезли, он сидел в зарешеченном микроавтобусе; один из полицейских достал из кармана ключ зажигания.

– Минуточку! – закричал Тойер и рванул раздвижную дверцу. – Господин Людевиг! С каких это пор вы можете так ловко орудовать ножом?

Калека смотрел мимо него, оставив вопрос без внимания.

– Вот забавная штука, – сказал один из местных коллег. – Мы обнаружили ее у задержанного. – Он показал Тойеру бутылочку из коричневого стекла. – Цианистый калий, насколько я могу судить. Ведь в темноте он мог просто отравить ту женщину. Где только он ухитрился раздобыть эту дрянь?

– Будучи инвалидом, вы можете заказать яд по Интернету в одном из современных агентств, пропагандирующих эвтаназию, – презрительно сообщил Людевиг. – Только, разумеется, заплатите соответственно.

– Так вы ее хотели отравить или себя? – Тойер попытался пронзить его взглядом, но у него тут же заболела голова.

Людевиг снова надел на себя маску человека, далекого от мирской суеты.

– Вчера вечером блядь, та, другая, которая называла себя моей женой, как‑то до всего докопалась… Ну, разозлилась и хотела меня… – Тут его голос дрогнул, и он сообщил со слезой: – Хотела меня ударить. Высмеивала меня. Да, я и не подозревал, но моих сил хватило на то, чтобы удержать нож и направить его в нужное место. А сегодня приехал какой‑то ее козел, которого я не знаю. Сначала я подумал, что это таксист, по ложному вызову. И опять у меня хватило сил. Поезжайте, господин комиссар, со своими молодыми кретинами. Вы найдете еще трупы. Это верно, у меня хватило сил. Теперь я уже не страдающая и бессильная душа, а эго, способное на поступок.

– Жопа с ушами, это будет точней, – тихо сказал Тойер. – Да, ваш глупый план, вероятно, состоял и в том, чтобы самому уйти из жизни и тем самым избежать кары. Иначе зачем вам яд, раз вы теперь так мастерски владеете ножом. Правда, для этого вы слишком трусливы.

Что‑то дрогнуло в лице Людевига. Тойер взялся за мобильный телефон.

Назад они решили мчаться как можно быстрей.