– Пожалуйста.

На кухне она положила кофе в фильтр и залила кипящей водой. Пока та просачивалась вниз, Сюзан выжала несколько апельсинов и налила сок в три стакана.

– Хоук в приличном виде? – спросила она.

– Одет, – сказал я.

Она отнесла один стакан ему, а когда вернулась, кофе уже был готов, и Сюзан, разлив его в три чашки, отнесла одну вслед за соком. Она была в белых льняных шортах и розовой рубашке без рукавов с огромным воротником. Руки и ноги – загорелые. Она включила духовку.

Я отпил сока и глотнул кофе. Сюзан вытащила из шкафчика кукурузные хлопья, яйца и молоко.

– Кукурузной муки нет, – сказала она.

– Я не ходил в магазин, – отозвался я. – Все, что здесь есть, – государственный заказ.

Она вытащила пакет пшеничной муки:

– Ничего, обойдемся.

Она высыпала сухие ингредиенты в миску, добавила молоко и яйца и начала взбивать это проволочной сбивалкой. Я сделал еще глоток кофе.

– Знаю, я тебе практически ничего не объяснила, – сказала она, быстро сбивая болтушку, стоя ко мне спиной.

– У нас полно времени.

– Доктор Хиллъярд убедила меня, что я не должна говорить обо всем подряд, мне следует наложить на себя некоторые ограничения, понимаешь?

– Нет, – сказал я. – Но это неважно.

Сюзан вытащила взбивалку из миски и стала смотреть, как болтушка медленно стекает со спирали. Покачала головой и снова принялась сбивать.

– Когда в прошлом году ты приехал в Сан Франциско, я начала отдаляться от Рассела.

Она снова подняла сбивалку, посмотрела, как с нее капает, кивнула и подождала, пока все тесто не стечет в миску.

– Уйти от него я не могла, но для начала стала постепенно охлаждать наши отношения.

Я встал, обошел стойку и налил себе еще кофе.

– Рассел сразу же понял, что я задумала, и... стал цепляться как можно сильнее. Принялся прослушивать мой телефон. Поставил людей, чтобы за мной наблюдали. Прошлой зимой не позволил приехать в Нью Йорк на спектакль, в котором танцевал Пол.

– Каким же это образом ему удалось тебя остановить? – спросил я.

Сюзан смазала внутреннюю поверхность формы для выпечки, используя спецспрэй. Все это время она качала головой. Затем поставила и тюбик и форму на стол, развернулась, оперлась о стойку. Ее нижняя губа была припухлой, а глаза – голубые, огромные.

– Он сказал «нет».

Связь, возникшую между нами, можно было пощупать руками. Казалось, весь остальной мир исчез и мы остались в стерильной комнате, в палате для детей с иммунодефицитом.

– Вот так. Все очень просто, – сообщила Сюзан. – Я не могла ничего делать, если он мне запрещал.

– Что было бы, если бы ты настояла на своем?

– Что? Уехала бы? После того, как он сказал «нет»?

– Да. Может быть, он или его люди помешали бы тебе это сделать?

Я увидел на фоне загорелого лица ее белые верхние зубы, когда она принялась покусывать нижнюю губу. Отпил кофе.

– Нет, – сказала она.

Она еще раз перемешала тесто и вылила его в форму, отскребая остатки от стенок миски.

– Тогда я снова обратилась к доктору Хилльярд, – сказала она.

– Снова?

– Да. Я начала посещать ее практически сразу после того, как уехала из Бостона. Но Расселу это не нравилось. Он не одобрял психотерапию. Поэтому я прекратила.

Говоря, Сюзан держала форму на весу, словно напрочь позабыв о ней.

– Но после того, как я не смогла поехать в Нью Йорк и поняла, что не способна его прогнать, но и жить с ним тоже не в состоянии, да еще и тебя забыть не могу, я снова принялась посещать сеансы психотерапии.