Она взглянула на форму, некоторое время непонимающе разглядывала ее, затем открыла духовку и поставила форму туда.

– А Рассел?

– Узнав про это, он страшно разозлился.

– И?

Сюзан пожала плечами:

– Рассел меня любит. Где бы и с кем бы он ни был, он всегда меня помнит и любит. Я понимаю, у тебя сложилось о нем совершенно иное представление...

– Наше отношение к чему бы то ни было основано на личном опыте, – сказал я. – И твое и мое отношение верны, только опыт у нас разный.

Она снова улыбнулась:

– Видимо, тебе не слишком приятно слышать о том, что он меня любит.

– Я могу слушать все что угодно, – успокоил ее я. – И о чем угодно.

Сюзан взяла со стойки небольшую дыню и принялась нарезать ее полумесяцами.

– Доктор Хилльярд показала мне, что мои чувства к Расселу и его чувства ко мне не простая привязанность. Когда мы с ним встретились, он понравился мне, и я потянулась к нему, потому что он полюбил меня всем сердцем. Что бы я ни захотела, что бы ни сказала... Он походил на ребенка. Любил меня до смерти.

– Довольно опасный ребеночек, – заметил я.

– Да, – согласилась Сюзан. – Это часть его очарования.

– Такую любовь ты и заслуживала?

Сюзан кивнула.

– Ты нашла способ оставить меня, – сказал я, – и одновременно наказать себя за это.

С нарезанных долек дыни Сюзан принялась счищать косточки в раковину.

– И Рассел... – продолжил я.

– Я старше его, – перебила Сюзан.

Я кивнул. Сюзан сполоснула кусочки дыни.

– И принадлежу – позволь воспользоваться этим словом за неимением иного – другому мужчине, – сказала она.

– Мне.

– Ага.

– И что? – спросил я.

– Я значила для него больше, чем какая либо другая женщина в его жизни.

Я подумал о Тайлер Костиган, о том, как она сидит в своем элегантном пентхаузе и рассказывает о «маленькой жирной мамочке» Рассела.

Я отпил глоток кофе:

– Но ты решилась.

Она кивнула:

– Доктор Хилльярд убедила меня в том, что мне необходимо побыть в одиночестве, проверить собственные чувства. Побыть без тебя и без Рассела.

– Однако самой тебе было не справиться, и поэтому ты вызвала Хоука.

– Мне стало страшно, – призналась Сюзан. – Мне казалось, что Рассел меня не отпустит. Считала, что, когда скажу ему, что собираюсь уехать, он не станет мне мешать. Но и не позволит никому помочь мне.

– Итак, приехал Хоук, – сказал я.

– Остальное ты знаешь.

Она положила дольку дыни на доску и аккуратно срезала корочку.

– Почти все, – сказал я.

Сюзан кивнула. В холодильнике она отыскала несколько веточек зеленого винограда без косточек, вымыла их и положила в дуршлаг, чтобы вода стекла.

– Все равно я еще мало что понимаю, не разобралась до конца, – промолвила Сюзан. – Мне необходимо отправиться в Сан Франциско, повидать доктора Хилльярд.

– А местный психоаналитик тебя не устроит? – спросил я.

– Придется начинать все сначала. Нет. Мы с доктором Хилльярд слишком далеко продвинулись, чтобы можно было бросить это в таком виде.

Сюзан вынула из холодильника кусок мюнстерского сыра и принялась тоненько нарезать его специальным ножом с огромным лезвием.

– Ты не могла бы остаться здесь и не высовываться, пока мы не разберемся с Джерри Костиганом?

– Не могу, – сказала Сюзан. – Я хочу помочь вам в этом деле.

Я кивнул:

– Хорошо. Это очень кстати.

Я почувствовал запах пекущегося хлеба.