|
Я осторожно села на краешек, почувствовала вдруг всю тяжесть навалившихся на меня испытаний, сбросила туфли и рухнула навзничь на постель, широко раскинув руки. На потолке я увидела симпатичную, хорошо сложенную даму во цвете лег с разметавшимися светлыми волосами. Если еще убрать тени под глазами и глубокую складку на высоком лбу, то ее вполне можно было бы назвать эффектной и даже красивой. Потом до меня дошло, что это я сама: в потолок было вмонтировано огромное зеркало.
«Где же ты, мой ласковый и продажный друг? – подумала я о своем редакторе. – Если бы не ряд новых обстоятельств, нам было бы весьма недурно здесь, на этой царской кровати. Я ведь знаю, почему ты осчастливил меня своим постоянством, почему мы кочевали с тобой из постели в постель почти шесть долгих лет: я никогда не признавалась тебе в любви, не предъявляла претензий, не спрашивала шепотом: «А что потом?..» Я была для тебя удобной во всех отношениях бабой. Порцию секса? Угощайтесь, мой принц! Имеете желание побрызгать интеллектом? Бога ради, брызгай на здоровье – затаенное дыхание и восторг в глазах гарантируются. Может быть, охота пожаловаться на тяготы жизни? Вот грудь моя, уткнись в нее, хоть всю обрыдай – я ведь могила...» ...Я сияла платье, стянула чулки, в одной комбинации подошла к полураспахнутому окну и взглянула поверх изумрудного парка с яркими красочными цветниками, поверх верхушек джакаранды, ощущая легкое дыхание теплого ветерка. Внизу зеленым ковром расстилался Буэнос Айрес – огромный, красивый, яркий, таинственный. Все вокруг казалось изумительно легким, воздушным. Только я одна не вписывалась в это великолепие. На какое то мгновение почудилось, что у меня начинается раздвоение личности. Словно это не я, Валя Мальцева, преданная, оболганная, сломленная угрозами и шантажом, стою у окна в пятизвездочном отеле и взглядом Наполеона обозреваю один из красивейших городов мира, а мой бестелесный дух – та семнадцатилетняя девчонка, которая жила в мире добра и иллюзий. Господи, как давно все это было! Знать бы тогда... К действительности меня вернула мелодичная музыкальная фраза. Только после третьего повтора я поняла, что это звонит телефон. – Мадемуазель, пора спускаться с заоблачных высот на бренную землю, – пророкотал в трубке чуть надтреснутый баритон Гескина. – Я жду вас в холле, умирая от голода... – Дайте мне пятнадцать минут, господин Гескин. – Договорились. Но учтите, на шестнадцатой у меня начнется агония... Выйдя из «Плазы», мы увидели на табло, показывающем температуру по Фаренгейту и влажность воздуха в процентах, две одинаковые цифры – 94. Асфальт под ногами честно возвращал поглощенное за день тепло южноамериканского солнца. Жизнь в Буэнос Айресе кипела: двигались нарядные красивые люди, пестрели всеми цветами радуги цветочные киоски, искрились броские витрины магазинов и кафе. Пурпурные и желтые деревья обрамляли улицы, вдоль которых летело наше такси, – ну прямо рай. – Валя, сейчас мы с вами едем по авениде имени 9 июля, – Гескин пригнулся ко мне и сообщил эту новость почти на ухо, словно какую то страшную тайну. – Это самая широкая магистраль в мире... – Кто это сказал? – Насколько мне известно, генерал Перон. Впрочем, он всегда любил преувеличивать. – Куда мы едем, господин Гескин? – В одно очень любопытное место... – Гескин перехватил мой взгляд и добавил: – Общение с вами, Валя, не только весьма приятно, но и... э э э... – Господин Гескин, существует только одна информация, которая может поразить воображение одинокой женщины... – Какая же? – Сообщение о предстоящем венчании. Я надеюсь, мы едем не в церковь? – Мы едем в «Жокей клуб». Это местечко для избранных, но я состою его членом с 1954 года. |
