Второе, что резко отличало астероид от всех прочих, гномы видеть не могли.

Это отличие сидело на возвышении с обратной стороны астероида, подперев голову кулаком, второй рукой удерживая косу, и мрачно смотрело прямо перед собой.

Великий, известный как Китэгра, размышлял.

Место попалось случайно и показалось ему вполне подходящим, для столь напряжённых мыслей. Он выбрал удобное место, с коего открывался вид в космическую бездну и предался своим размышлениям. Уже много месяцев, что-то не давало ему покоя. Даже проживая чужую жизнь, по обыкновению оставив своё тело в надёжном месте, он регулярно возвращался к тревожной, слабо оформившейся мысли. Замешана она была в основном на воспоминаниях о создании Ганзара, том обилие трупов, что оно оставило за собой и структуре его души. Так что жуткие и не очень, образа размышлений его, постоянно пробивались в сознание Живого, чьё тело он избрал для своего нового увлекательного путешествия в чужую жизнь.

Увы, но от этого возникли неприятные последствия.

Очередная жизнь, избранная Великим, жизнь обещавшая стать действительно интересной, закончилась на электрическом стуле.

Бедняга не выдержал напряжения. Страшные сны, рождённые памятью Китэгра, сделали его полностью безумным. Многообещающий Живой, потенциально, гордость всей своей расы, в итоге стал известен как «Боливарский живодёр». А ведь он был действительно гениален. Большое будущее, интересная жизнь, всё это ждало его впереди, но, увы.

Прежде чем парня поймали, он изуверским образом убил более двух сотен мужчин, женщин и десять детей — детей ему убивать не понравилось, так что пробовал редко, так, просто что б развеяться и ощутить нечто новое. Но всегда от этих треклятых детей были лишь жестокие разочарования. Дети умирали не так ярко и живо, как взрослые люди — для истинного художника, каковым считал себя Боливарский живодёр, это обстоятельство играло ключевую роль.

На девяносто седьмом году своей жизни, Живодёр был пойман — его заметили, когда он укладывал в багажник аэрокара, очередную свою жертву. Крепкий, обладавший острым умом старик, поражавший своим здоровьем всех и каждого, был пойман с поличным, осужден и казнён.

Самая странная из всех жизней, что Китэгра прожил, подселив свою душу в чужое тело.

И, пожалуй, самая бессмысленная. Удовольствие, какое живодёр получал от убийств, было ему непонятно. А ведь он не просто убивал — ещё и сценки разыгрывал. То он волк, а молодой студент — Красная Шапочка. В другой раз живодёр становился Элли, а грузный пожилой мужик, злой ведьмой Бастиндой — туфелькой убил беднягу, точно как в сказке. Любил он сказки…

Что-то важное было в творении Ганзара. Конечно, если подумать, там всё важное — ничего подобного он прежде не встречал, в памяти Рива не видел, да и вряд ли где-то в Пределе Миров такое есть. Его самого когда-то изменили, его душа стала иной, её развитие сильно ускорилось.

Но творение Ганзара, создано с нуля, из…

Вот в чём дело.

Великий поднялся на ноги. Он медленно брёл по поверхности астероида. Космическая пустота уходила прочь, над горизонтом поднималась жемчужина Земли. Сине-зелёный шар, укутанный широким рваным одеялом перистых облаков.

Китэгра добрался до ближайших скал и остановился. Отсюда видно всю планету, а над его головой разгорается красное зарево — астероид входит в верхние слои атмосферы. Если присмотреться, за широким фронтом облаков, можно разглядеть континенты.

Творение Ганзара не было создано с нуля. Как минимум, изначальным материалом для его творения, послужила точная копия простой как морковка души — души паразитического червя.