– Вот почему мне ничего не известно о случившемся после того, как я перешла в моторку, – ни куда Томо отвез меня, ни что он сделал. – Она на мгновение запнулась, но снова собралась с духом. – Не помню ничего, но, проснувшись, я обнаружила, что лежу в своей постели. Больше того, мне кажется, Макака знает, как я в нее попала. И мне больше, чем кому бы то ни было здесь, необходимо услышать рассказ Макаки. Я хочу услышать, я хочу узнать, что сделал со мной Томо.

Тамаё изо всех сил старалась держать себя в руках, но в ней, точно сине‑белое пламя, разгоралась неудержимая ярость, и к концу голос ее звенел и дрожал от напряжения. Саёко все еще грустно держала ее за руку.

– Что ж, Макака, рассказывай. Ни к чему молчать Я хочу, чтобы ты сообщил мне все, что знаешь. Как бы это ни было ужасно, лучше уж мне все узнать наверняка и немедленно.

– Барышня, вы прочли ту бумажку?

– Да, прочла. Мне бы хотелось узнать и об этом.

Макака нервно облизнул губы и, то и дело спотыкаясь на словах, начал рассказ о вчерашнем. Вообще не привыкший много говорить, он не мог последовательно изложить свою историю. Инспектору Татибана и Тамаё все время приходилось помогать ему наводящими вопросами.

По словам Макаки, вчера около четырех часов дня ему позвонил неизвестный и сообщил, где находится Тамаё. Макака не совсем понял, о чем идет речь, только сказано было, чтобы Макака не поднимал шума, потому что это смутит Тамаё; чтобы он отправился за ней тайно, никому не говоря. Потом этот звонивший повесил трубку.

– И вы поехали искать барышню Тамаё?

– Ага, он сказал никому не говорить, вот я и вышел тихонько на лодке.

– И вы нашли ее в пустом доме, в деревне Тоёхата, как и сказал звонивший?

– Ага.

– Не могли бы вы точнее описать, что вы там обнаружили? Господина Томо там уже не было?

– Барышня лежала на кровати. Я уже совсем решил, что она померла, такая она была бледная. Потом понял, что она не мертвая, а просто надышалась какой‑то отравы и спит. Уж очень сильный запах был – вот я и учуял.

– Но Томо, что случилось с Томо? – истерический голос Умэко пронзил тишину.

В ответ Макака резко повернулся и посмотрел на нее сверкающими глазами.

– Томо? Вы имеете в виду этого ублюдка? Ага, этот ублюдок тоже был там, в той комнате. Но он ничего не мог сделать. Он был наполовину раздет и привязан к стулу веревкой крест‑накрест. Да еще во рту у него был кляп. В жизни не видел более плачевного зрелища.

– Это вы связали его, Макака? – спокойно вмешался Киндаити.

– Не‑а, не я. Не я. Наверное, это Человек из тени, который мне звонил.

– Человек из тени? – нахмурился Татибана. – Кто это?

– Барышня, у вас с собой тот клочок бумаги?

Тамаё, не говоря ни слова, подала инспектору клочок бумаги. Татибана прочел его, удивленно поднял брови и передал Киндаити. Киндаити тоже скривился.

– Макака, где вы нашли эту бумагу?

– Она была приколота к одежде барышни английской булавкой.

– Понятно. Возьмите, инспектор, и берегите эту улику получше.

– Да, пусть пока побудет у меня. – Сунув бумажку в карман, Татибана продолжал: – Итак, что вы сделали дальше, Макака? Вы привезли барышню Тамаё домой?

– Ага. Приплыл, значит, на лодке, а вернулся на моторке. Решил, поделом этому ублюдку, возьму его лодку.

– А Томо… что с Томо? – снова воскликнула Умэко.

– Томо? А он, наверное, там и сидит, в той комнате. Не мое это дело, отвозить его домой, – презрительно скривился Макака

– Он до сих пор связан и с кляпом? – воскликнула Умэко.