К этому времени детективам наконец удалось подвести лодку почти вплотную, двое из них ухватили труп за ноги.

– Эй, там, поаккуратней! Постарайтесь не повредить тело! – крикнул инспектор Татибана.

– Так точно, начальник. Сами понимаем.

Третий детектив начал ломать лед вокруг тела. Лед раскрошился, детективы дернули за ноги, и труп подался.

– Теперь, пожалуй, можно. Тащите потихоньку.

Два детектива, держась каждый за свою ногу, потащили тело вверх из воды и льда. У людей, стоявших на берегу, перехватило дыхание и сжались кулаки от того, что они увидели. Маска Киё свалилась, и из‑подо льда появилось жуткое до невозможности лицо – бесформенная масса мяса, похожая на перезревший гранат. Киндаити, присутствуя на оглашении завещанья Сахэя, своими глазами видел, как только что вернувшийся Киё чуть приподнял маску, но целиком во всем своем уродстве это лицо открылось ему впервые. К тому же, на целую ночь погруженное в ледяную воду, оно еще больше побагровело и стало еще отвратительней. Но как ни странно, раны, предсказанной инспектором Татибана, на голове видно не было.

Киндаити оторвался от созерцания этой жути и тут же увидел Тамаё: она пристально всматривалась в изуродованное лицо, на которое даже Киндаити не мог смотреть без содрогания. Интересно, подумал он, о чем же она все‑таки думает?

Как раз когда детективы вытаскивали лодку с замерзшим телом на берег, на крышу лодочного сарая взбежал доктор Кусуда, медэксперт. Вид у него был усталый, и вообще вся эта череда чудовищных происшествий ему явно надоела – он едва поздоровался с инспектором Татибана.

– Доктор, нам снова требуется ваша помощь. Понимаю, до вскрытия вы ничего в точности определить не можете, но все‑таки скажите, что стало причиной смерти, хотя бы приблизительное время.

Кусуда молча кивнул и направился к лестнице, как вдруг Тамаё крикнула:

– Прошу прощения, доктор!

Кусуда, уже стоявший одной ногой на ступеньке, замер и удивленно оглянулся.

– Да? Вам что‑то нужно, барышня?

– Да, на самом деле… – Тамаё мгновение колебалась, попеременно глядя то на Киндаити, то на Татибана, но все же, видимо, решилась. – Прежде чем вы проведете вскрытие, не могли бы вы сделать – прошу вас, – сделайте отпечаток руки… снимите отпечатки пальцев правой руки.

Киндаити словно током ударило.

– Что, ч‑что вы сказали, барышня Тамаё? – Он шагнул вперед, задыхаясь. – Вы ч‑что, сомневаетесь в т‑том, что он – это он?

Тамаё, не ответив, отвернулась к озеру и молча стала ждать. Эта женщина открывала рот, только когда считала это нужным, и заставить ее разговориться было делом трудным. Одиночество закалило ее стальную волю.

– Но, барышня Тамаё, – говорил Киндаити, поминутно облизывая пересохшие губы, охваченный предчувствием чего‑то, чего он и сам еще не мог понять, – у нас уже есть отпечаток руки Киё, разве вы не помните? И он признан тождественным молебному отпечатку из святилища.

И тут Киндаити осекся, заметив в глазах Тамаё искру презрения.

Искра эта тут же погасла, и мгновенье спустя Тамаё проговорила тихим спокойным голосом:

– Да, но не помешает удостовериться. Кроме того, это ведь не слишком сложно – снять отпечатки пальцев?

Инспектор Татибана, хмурясь, смотрел на Тамаё, потом кивнул доктору Кусуда.

– Доктор, я пришлю детектива. Пожалуйста, не забудьте снять отпечатки пальцев, прежде чем приступите к вскрытию.

Кусуда ответил кивком и спустился по лестнице, вслед за ним поспешила Тамаё, тоже кивком простившись с инспектором и Киндаити. Вскоре и Киндаити вместе с инспектором Татибана стал спускаться с наблюдательной площадки, однако сама его походка говорила о том, что с ним что‑то не так – ступал он нетвердо, как пьяный, – в голове у него бушевала буря.