|
Оставался еще час до наступления темноты, которая, вероятно, прервет сражение. Устоит ли бригада на своей активной позиции? Беглое совещание с офицерами показало, что слабость позиции уже смутила их. Офицеры напоминали, что линия отхода пока еще свободна, но в течение ночи противник, хотя и продвигаясь к центру дивизии, может повернуть и обойти бригаду; что неприятельские резервы, почему то запоздавшие, могут вступить в дело еще до наступления утра. Брант между тем не сводил бинокля с главной колонны, наступавшей вдоль гряды холмов. Вдруг он увидел, что поток остановился, потом начал разворачиваться по обе стороны гребня, под прямым углом к своему прежнему направлению. Что то их задержало! А вскоре в громе пушек и в облаке дыма на горизонте обнаружилась новая линия боя: в дело вступили главные силы дивизии. Вот ситуация, о которой он так мечтал: есть возможность броситься на противника с тыла и пробиться на соединение со своими, – но уже поздно! Он поглядел на свои поредевшие ряды – едва ли наберется один полк. С такими силами атака, даже психическая, обречена на неудачу. Ему не оставалось ничего другого, как стоять на месте – на таком расстоянии, чтобы можно было рассчитывать на поддержку и ожидать исхода главного сражения. Он уже собирался спрятать бинокль, когда его внимание привлекли глухие пушечные выстрелы с запада. При свете заходящего солнца он увидел длинную серую линию – она тянулась из долины, из глубокого тыла, чтобы присоединиться к главной колонне. Вот они, резервы противника! Сердце у него подпрыгнуло: теперь тайна раскрылась. Ясно было, в чем единственный недостаток неприятельского плана. Очевидно, резервы, подходившие с таким опозданием с запада, приняли только второй сигнал из окна, когда мисс Фолкнер поставила вазу на старое место, и не подошли вовремя к его позиции. Значение этой ошибки трудно было переоценить. Если девушка, которая таким образом спасла его, своевременно добралась с его письмом до командира дивизии, тот предупрежден и сможет даже извлечь выгоду из этого положения. Теперь и позиция его бригады не так уж неустойчива; противник, втянувшийся в бой на главном направлении, не сможет восстановить первоначальное положение и исправить свой промах. Основная часть главной неприятельской колонны уже миновала бригаду. Правда, оставалась опасность, что в случае поражения колонна откатится прямо на него, но Брант рассчитывал, что командир дивизии постарается предотвратить соединение резервов с главными силами, вклинившись между ними, а затем оттеснит их от холмов и соединится с бригадой. Когда последние солдаты вражеского арьергарда пошли мимо, трубы Бранта сыграли отбой прикрытию. Кларенс удвоил сторожевое охранение и решил выжидать и наблюдать. Настало время заняться печальной обязанностью – позаботиться о раненых и убитых. В самых просторных помещениях штаба уже был размещен госпиталь. Переходя от койки к койке, узнавая в искаженных мукой или застывших в беспамятстве лицах тех, кого он видел в этот день полными воодушевления и бодрости, Кларенс вновь пережил свои былые сомнения. Неужели нет другого пути? Отвечает ли за все это он сам, который ходит среди них целый и невредимый? А если не он, то кто же? С горечью вспоминал он первый период заговора южан – зарождение борьбы, которая принесла такие ужасные плоды. Он думал о своей вероломной жене, пока не почувствовал, как кровь приливает к его лицу, пока ему не захотелось отвернуться от своих товарищей, лежавших на койках: он боялся, что они, с ясновидением умирающих, прочтут на его лице эти тайные мысли. Было уже за полночь, когда он, не раздеваясь, прилег на кровать в своей келье, чтобы вздремнуть. |
