|
В окне был выставлен условный знак, но не мной! Но я знала, что, пока он там, это означает, что замысел против вас еще не созрел, что атаки не будет, пока он в окне. Вот и все, что мне известно. Шпионке пришлось сказать мне об этом, потому что мы по очереди дежурили в той комнате. Я хотела оттянуть эту страшную атаку до… до… – Тут голос ее задрожал, но она почувствовала, что спокойные глаза Бранта видят ее насквозь, и торопливо добавила: – …до своего отъезда, и ради этого я задержала несколько писем, которые мне вручили. Но сегодня утром я издалека посмотрела на окно и увидела, что условного знака нет. Кто то его убрал. Я кинулась обратно, но, как вы сами видите, опоздала! Брант разом все понял. Значит, он собственной рукой ускорил атаку. Но в его уме внезапно мелькнула другая, более важная мысль. Если он вызвал атаку раньше, чем противник успел закончить приготовления, есть надежда, что этот натиск обречен на поражение. Ничем не выдавая себя, Брант спокойно и пристально поглядел мисс Фолкнер в глаза, хотя сердце у него замерло, когда он сказал: – Значит, шпионка заподозрила вас и переменила условный знак? – Нет, нет, – живо отозвалась она. – Шпионка была со мной и тоже испугалась. Мы обе побежали обратно – помните? – и тут ее задержал патруль! Она спохватилась, но было уже поздно. Щеки у нее вспыхнули, она опустила голову, устыдившись того, что в невольном порыве выдала шпионку. Брант, казалось, не замечал этого. Он ломал себе голову, соображая, какие же сведения могла собрать здесь эта глупая мулатка. Расположение его войск не было тайной для противника – в бригаде шпионке нечем было поживиться. Очевидно, она, как и эта дрожащая, взволнованная девушка, только орудие в руках других. – Эта женщина жила здесь? – спросил он. – Нет, она жила у Мэнли, но у нее были друзья в штабе вашего генерала, которых она навещала. Брант чуть не вздрогнул, но сдержался. Теперь все ясно. Шпионские сведения добывались в штабе дивизии и передавались через его лагерь, как ближайший к линии конфедератов. Но какого рода сведения? И какой шаг врага он сам ускорил? Было ясно, что мисс Фолкнер этого не знает. Он бросил на нее испытующий взгляд. Вдруг весь дом вздрогнул от взрыва, в окно потянуло дымом – в саду разорвался снаряд. Она смотрела на Кларенса с тоской и отчаянием, но не побледнела и даже не вздрогнула. Новая мысль овладела им. Он подошел к ней и взял ее холодную руку. На ее бледных губах мелькнуло подобие улыбки. – У вас есть мужество, есть самоотверженность, – сказал он. – Я верю, что вы жалеете о том, что сделали. Если бы вы могли исправить то, что совершили, хотя бы с опасностью для жизни, вы бы решились? – Да, – сказала она, тяжело дыша. – Конфедераты вас знают. Если я попал в окружение, сумеете ли вы пройти через их цепи, не подвергаясь допросу? – Да! – ответила она с жаром. – Я дам вам записку, с которой вас потом пропустят в наш штаб. Вы отнесете генералу письмо, которое никто, кроме него, не должен видеть. В письме не будет ничего, касающегося лично вас или ваших друзей. Ничего, кроме предостережения. – И вы будете спасены? Они придут к вам на помощь? Вас не возьмут в плен? – воскликнула она. Он мягко улыбнулся: – Возможно. Кто знает! Присев к столу, он быстро написал несколько слов. – Вот пропуск, – сказал он, протягивая ей листок бумаги. – Вы предъявите его за линией южан. Эта записка, – продолжал он, вручая ей запечатанный конверт, – предназначена для генерала. Никто не должен увидеть ее или узнать о ней, даже ваш возлюбленный, если вы его встретите! – Мой возлюбленный! – вскричала она возмущенно, и в глазах ее загорелся прежний злой огонек. |
