Прикусив губу, тот побледнел и отступил назад.

— Пришла всё-таки? — глухо спросил он. — Жаловаться будешь?

— Нет, зачем же, — спокойно ответила Клава. — Хочу посмотреть, как ты живёшь… С дядей твоим познакомиться, с тёткой.

Ваня не по-доброму сверкнул глазами.

— Ладно… Сейчас позову, — и, что-то вполголоса сказав собаке, он ушёл обратно в дом.

Огромная чёрная овчарка, навострив уши, легла на садовую дорожку. Клава хотела было пройти к дому, но собака, скосив на неё умные светло-коричневые глаза, угрожающе зарычала. Девушка присела на скамейку около калитки. Прошло десять минут, пятнадцать, а Ванин дядя не появлялся. Клава попробовала ласково заговорить с собакой, но та была неподкупна и ни на шаг не пускала девушку во двор.

«Смеётся он надо мной, — рассердилась она, догадавшись, наконец, что Ваня и не думает разыскивать дядю. — Ну, погоди ж, негодный, всё равно я до тебя доберусь».

Клава направилась вдоль забора, спустилась к реке и, заметив щель в заборе, пролезла через неё на участок Архиповых.

У самой воды вверх днищами лежало несколько старых лодок. На костре в чёрном закопчёном ведре кипела смола. Под навесом смолил лодку невысокий грузный мужчина. Он был в рабочем фартуке, в чёрных просмолённых рукавицах, щёки его заросли колючей седоватой щетиной.

— У нас, между прочим, калитка есть… Законный вход, — заметил мужчина, подозрительно и неприветливо оглядывая девушку.

— Собака там у калитки… не пропускает, — смущённо призналась Клава. — Вы уж извините…

— А вы к кому, собственно?

— К вам, Степан Маркелыч. Я из школы… Пионервожатая шестого «Б».

— Та-ак, понятно, — протянул Степан Маркелыч. — Насчёт Ивана, значит… Ну что ж, не вы первая, не вы последняя… — Он опустил кисть в ведро со смолой и принялся звать племянника.

Наконец Ваня валкой походкой вышел из дому.

— Слышу, не глухой, — недовольно отозвался он. — Чего тебе? Я ж занят, уроки готовлю.

— Тут насчёт тебя из школы заявились, — сказал дядя. — Что ты там отчубучил на этот раз?

Ваня мельком окинул Клаву взглядом, словно видел её сегодня впервые, и пожал плечами.

— Кто пришёл, того и спрашивай, — буркнул он. — Я-то при чём здесь?..

— Так что же он натворил? — обратился дядя к Клаве. — Грохнул что-нибудь или подрался с кем? А может, опять голубей у кого сманил?

— Нет-нет… Я уже говорила, Степан Маркелыч, — поспешно сказала Клава. — Я не насчёт Вани… Я к вам пришла…

— Ко мне?!

— Вы, говорят, первый лодочник в городе. И чинить и смолить умеете. На все руки мастер.

— Ну, первый не первый, а в лодках кое-что понимаю, — польщённо отозвался Степан Маркелыч.

— А ещё сказывают, вы реку Великую хорошо знаете. От Острова до Пскова плавали… И даже дальше.

— Доводилось… А в чём дело-то?

— У нас к вам просьба, Степан Маркелыч… — заговорила Клава. — От имени пионеров шестого класса. Будьте у нас за главного судостроителя!.

— Чего? — не понял Степан Маркелыч.

Клава рассказала про юных путешественников по Великой, про кружок «Умелые руки», про старые лодки, которые никто не умеет чинить.