— Но она не хочет спать, — возразила Магдален. — Она ведь только что проснулась.

Следы от ее ногтей на его щеке успели побагроветь и в глазах появилась холодная ярость.

— Убери ребенка! — он быстро подошел к двери и настежь распахнул ее: там стояли те же двое стражников, что сопровождали Магдален к Бертрану и обратно.

Шарль кивнул на Магдален: — Заберите у нее ребенка.

— Что?… Куда?… Не дам! — запинаясь на каждом слове, она встала, и все крепче прижимая девочку к себе, стала отступать по мере того, как стражники приближались.

— Отдай ребенка сестре Терезе. Вряд ли ты захочешь, чтобы он попал туда же, куда и ты.

Монахиня зашла в комнату вслед за солдатами, ее лицо оставалось таким же непроницаемым, как и раньше. Никогда еще Магдален не было так страшно.

— Куда? — это был даже не вопрос, а всхлипывание. Монахиня забрала ребенка из ее обмякших рук.

— Туда, где ты сможешь поразмышлять на досуге… кузина, — со злобной ухмылкой сказал Шарль. — Уведите ее!

Стражники схватили ее за руки. Магдален с минуту пыталась сопротивляться, пока не осознала бессмысленности этого и не увидела, что д'Ориак наблюдает за ее усилиями с мерзкой улыбкой; багровый след от ногтей еще явственнее обозначился на его лице. Она уступила. Что бы они ни собирались с ней сделать, она все равно бессильна помешать им.

И она побрела, удерживаемая крепкими руками, вниз и вниз по лестницам, пока сырой запах не возвестил, что они уже находятся под землей. Темноту коридоров теперь освещали только смоляные факелы, висевшие кое-где на стенах, скользких и позеленевших от мха. Никто больше не попадался навстречу, и Магдален начала бить дрожь от холода и ужаса.

В конце концов стражники остановились. Магдален увидела под ногами, в каменном полу люк. И теперь, обезумевшая от страха, она поняла: там, внизу подземная темница ее кошмаров.

Отодвинув засов, стражники ухватились за массивное железное кольцо и с трудом приподняли плиту. Под ногами Магдален зияло черное отверстие. Она почувствовала, как сильные руки подхватили ее под мышки, пододвигая к краю. Одному Богу было известно, что ее ждет. Встав на колени, Магдален начала спускаться в непроглядную тьму. Через несколько секунд каменная плита со скрипом закрылась над ней, и пронзительный вскрик вырвался из ее груди. Ее охватили тьма и тишина… и трудно было сказать, что страшнее. Магдален показалось, что сейчас у нее сердце выскочит от страха. Что впереди? Может быть, она стоит на краю шахты, бездонной ямы, в которую полетит, если сделает хоть шаг? Магдален отпрянула назад и почувствовала спиной что-то холодное и сырое, но, по крайней мере, твердое. Она протянула руку вперед и наткнулась на ледяной, склизкий, замшелый камень, а затем ее пальцы нащупали стальное кольцо. Магдален откинулась назад, и по ее лицу потекли слезы облегчения, оттого что вокруг твердая, прочная поверхность. В ушах стучала кровь, заглушая тишину, и она не сразу поняла, что ноги у нее промокли. Выходит, она стоит в воде? Но насколько здесь глубоко? Магдален различила слабое журчание, но начисто потеряв ориентацию в темноте, никак не могла определить, откуда исходит звук: справа или слева? А может быть, спереди.

Она была погребена заживо, и Магдален показалось, что вся толща земли над головой давит ей на плечи. Воздуха почти не было: как если бы она дышала через кусок бархата. Легкие ее напряглись, хватая с жадностью спертый воздух темницы. Струйки холодного пота текли по спине, и она поняла, что впереди — смерть.

Нет, нет, нет, нет! Ее сюда поместили вовсе не для того, чтобы уморить до смерти.

Медленно, но мысли стали восстанавливать свой обычный ход. И вдруг она словно бы увидела перед глазами слова: «Тебя бросили сюда не для того, чтобы ты умерла».