– Меня не нужно предостерегать от Дмитрия, Джейсон, – сказала она, задаваясь вопросом, ослабил ли этот тёмный ангел свою бдительность с кем либо. – Я вижу его таким, какой он есть. Что касается остального… в этом нет необходимости. – Правда в том, что Дмитрий владел её сердцем. Казалось, что глаза Джейсона, как и крылья, ничего не отражали, хотя он смотрел прямо на неё.

– Многие бы свернулись калачиком и умерли после того, что ты пережила. – Метко подмечено, но ведь он ответил на её вопрос.

– Почти так и было, – сказала она, удивляясь, почему ответ мог иметь значение для ангела, но она нутром понимала, что для Джейсона это имело значение. – Но оказывается, злоба – чертовски хороший мотиватор – я не хотела, чтобы ублюдки победили. – Джейсон не сводил взгляда с её лица, и у Хонор возникло сильное ощущение, что он хотел продолжить тему, но следующие слова были прагматичными.

– В этом доме всё так, как и ожидалось.

– Да… нет, подожди. – Повернувшись, она вернулась к картине, которую поправила. На ней была изображена обнажённая Джиана в постели, смотрящая томным взглядом на художника, как женщина смотрит на любовника. – Это я уже видела, – прошептала она, обводя букву «Э» в нижнем правом углу, чувствуя, как накатывает тошнота.

– Это работа Эймоса.

– Возможно. – Кивнув, она подняла взгляд.

– Ты прав. Давай продолжим поиски. – Чернокрылый ангел безмолвно присутствовал рядом, когда она исследовала коридоры, с роскошным ковром кремового цвета, толстым и пышным там, где не был смят сломанной и перевёрнутой мебелью или заляпан кровью.

Чем дальше они заходили в дом, тем менее агрессивнее становились следы резни, пока, наконец, Хонор с Джейсоном не оказались в самом конце второго этажа, где ничего не было тронуто. Именно там они обнаружили доказательства, которые Хонор была бы счастлива никогда не находить. Тонкие простыни на большой кровати были смяты, на прикроватном столике стоял флакон чувственного массажного масла. На полу лежала не только мантия из атласа и кружев цвета бронзы, которую Хонор сразу узнала, а ещё мужская куртка и блестящие кожаные ботинки.

– Эймос был без обуви. – Это ясно демонстрировали кровавые следы. Одно из крыльев Джейсона коснулось её спины, когда он расправил их у неё за спиной, тёплое, поразительно тяжёлое.

– Некоторых вещей просто не должно быть.

– Да. – У Эймоса, подумала она, никогда не было шанса. С другой стороны, так много людей в мире преодолели ужасные преступления, совершенные против них, без необходимости пытать других. И всё же она не могла не представлять мужчину, который стал её ночным кошмаром, испуганным, беззащитным ребёнком.

– У тебя есть идеи о том, когда всё могло начаться?

– Эймос и Джиана всегда были близки, и это заметили. – Пауза. – Мы провели тихое расследование и не обнаружили ничего подозрительного.

– Они действовали умно. – Хонор вспомнила о слезах Джианы, о том, насколько убедительной она была в своём отчаянии. – Она была умна. – Отвернувшись от безмолвного обвинения в виде смятых простыней, она спросила: – Если бы это всплыло, привело бы к суровому наказанию? – Если да, то это вполне может оказаться самым сильным мотивом попытки Джианы убить своего сына.

– Да, к бесконечному. Даже среди самых распутных бессмертных, – добавил Джейсон, и она поняла, что в его тоне слышался жар ярости, – кое что под строжайшим запретом. Подвергать ребёнка такому разврату – выше нашего понимания.

«– Такая милая и нежная. – Тон, пугающий своей мягкостью. – Я слышала, что твоя кровь – деликатес. – Горячее дыхание на лице.

– Нет! Пожалуйста! – закричала она, беспомощная, прижатая к полу.