«Вампиры с горящими глазами хотели обесчестить её, их руки блуждали по плоти, прижимая к стене. Она знала это, понимала.

«Дмитрий, прости», – прошептала она мысленно и замерла. Они рассмеялись.

– Она этого хочет. Я знал, что все крестьянки рады раздвинуть ноги для настоящего мужчины. – Ей грубо задрали юбки, а другой мужчина терзал грудь. Несмотря на стыд и ярость, она приказала себе быть смирной, не драться. Но третий вампир зашёл в детскую и вышел с Катериной на руках.

– Такая милая и сладкая, – пробормотал он, и его тон был леденящим своей мягкостью. – Я слышал, что такая кровь – деликатес.

«Спокойно» – сказала она себе, даже когда ярость превратила её кровь в пламя. Если бы она запротестовала, монстр понял, что держит в руках частичку её сердца, и причинил бы Катерине ещё большую боль. Но её молчание не могло защитить ребёнка, и она в ужасе закричала:

– Нет! Пожалуйста! – Когда вампир опустил голову к крошечной шейке Катерины и начал кромсать её, как собака. Испуганный крик малышки пронзил воздух, но стих, когда пошла кровь.

Ударив локтем в нос одного из вампиров, державших её, она ударила другого кухонным ножом, который спрятала под юбками, когда они вошли в дом с таким злом в глазах.

– Отпусти её! – Убегая, потому что они не ожидали неповиновения, она вырвала Катерину из рук вампира. – Нет, нет. О, нет. – Её бедная малышка была мертва, на горле видно было столько мяса, а маленькое тельце уже остывало. – Нет! – Это был пронзительный крик матери, когда монстры снова набросились на неё, но она не отпускала Катерину. Даже когда ей сломали рёбра, повалили на землю и задрали юбки. Ей было всё равно, что с ней сделают, пока они не трогали Катерину… и не обнаружили Мишу.

«Молчи, Миша, – мысленно взмолилась она. – Сиди тихо, очень тихо».

Он играл в маленьком пространстве под крышей, которое было его «секретным» местом, и она крикнула ему прятаться, когда увидела вампиров. Они не успели спрятать Катерину, но она надеялась, что вампиры не станут чинить вред младенцу. Она не чувствовала боли, ничего не чувствовала, каждой частичкой своего существа сосредоточившись на том, чтобы слышать сына, прижимать к себе дочь.

– Я не смогла защитить её, Дмитрий, – прошептала она беззвучно, пока вампиры использовали её. – Прости.

Она умрёт здесь, она знала. И что бы ни случилось, он бы этого не простил. Он упрям, до последнего вздоха нося рану в сердце, её прекрасный, верный муж, который любил её, даже когда ангел пришла обольщать его. Тихий шорох. Подняв глаза, она увидела Мишу, выглядывающую из за края крыши. Взглядом она велела ему молчать. Но он сын своего отца. Крича от ярости, он прыгнул на спину одному из нападавших, вонзив крепкие маленькие зубы в шею вампира. Другая вампирша подошла, чтобы оторвать Мишу и бросить его на землю, пока она пыталась подбежать к нему, чтобы защитить.

– Нет! – Один из вампиров поймал кричащего, извивающегося Мишу.

– Она хочет, чтобы ребёнок выжил!

Он крепко сжал мальчика, пока она умоляла его не причинять вреда ребёнку. Но монстр только рассмеялся, продолжая раздавливать Мишу, пока его крошечное, свирепое тело не обмякло. Закончив, они сломали ей позвоночник, чтобы она не могла сбежать, когда дом наполнился пламенем. Она умерла с ребёнком на руках. Но её душе не было покоя, а разум был заполнен эхом криков Миши, видом изуродованной шеи Катерины и словами Дмитрия, когда люди Исис пришли за ним.

– Ты простишь меня, Ингрид? За то, что должен сделать? – Такой гордый человек, её муж. Такой очень гордый.

– Ты сражаешься в битве, – прошептала она, касаясь рукой его щеки. – Так ты защищаешь нас. Прощать нечего. – И он ушёл, её Дмитрий, ушёл в постель к существу, которое видело в нём только вещь, которую можно использовать.