– Преданность? – Она встретила его взгляд, и в его глазах Хонор увидела тысячу тайн, могущественных и окутанных бархатными тенями, сформированными из насилия и боли. – Если он – или она – так долго почитал Исис, должен считать её богиней. Слишком драгоценной, чтобы запятнать пристальным вниманием тех, кто мог бы посмотреть на неё желчным взглядом.

– Возможно. – Не нарушая интимности зрительного контакта, Дмитрий коснулся рукой её лица. Это больше не было странно и не раздражало – грубый жар его кожи на её.

И хотя сердцебиение Хонор ускорилось, это произошло, как у любой женщины, когда её ласкает мужчина, столь греховно неотразимый. Решение было инстинктивным, она обхватила его лицо ладонями, когда эротический дождь из горького шоколада и жидкого золота каскадом обрушился на её чувства. Дмитрий склонил голову, чтобы прижаться губами к её губам.

Вспышка черноты и небытия… Хонор оказалась на другой стороне поляны. Взглянув вниз на лезвие в руке, затем на Дмитрия, она сдержала крик.

– Как сильно я тебя порезала? – Резкий вопрос, искажённый гневом, отчаянием и мучительным чувством неудачи. Он поднял руку, окрашенную в красный цвет диагональным разрезом поперёк ладони.

– Ничего серьёзного. – Такая травма вполне могла стоить человеческому мужчине использованию руки. Хонор могла повредить нерв. Засунув нож обратно в ботинок, предварительно вытерев его об опавшие листья, она запустила руки в распущенные волосы, грудь вздымалась так, словно она пробежала милю.

– Ну, вот и ответ на вопрос, да? – Пропасть между мечтами и реальностью была зияющей. Густая капля крови стекала по его пальцам, падая на землю в багровой тишине. Дмитрий выгнул бровь.

– Это говорит мне о том, что нужно быть быстрее. – Её смех был отрывистым, горьким.

– Ты и так быстрый. – Вампир его возраста и силы мог свернуть ей шею прежде, чем она успела это заметить. – Но позволил мне ранить себя.

– Нет, Хонор. Я никому не позволяю причинять мне боль. – Чёрный шёлк на коже. – Однако я смотрел на твои губы, а не на руку с ножом. В следующий раз я сначала обезоружу тебя. – Явное высокомерие этого заявления пробилось сквозь колючее уродство эмоций, вызвав жар в венах.

– Да? Что ж, может, в следующий раз я отрежу тебе руку, – сказала она, хотя вид крови что то сделал с ней, вызвав внутреннее отвращение.

– Хорошо, что ты понимаешь, – он подкрался ближе и коснулся пальцем её нижней губы, дым осязаем, как прикосновение любовника, поглаживающего в тех местах, от которых она задыхалась, – что следующий раз будет.

Хонор не знала, что ответить на это заявление, потому что в этот момент над ними пронёсся сильный ветер, за которым последовал ангел с бело золотыми крыльями, приземлившийся всего в трёх футах. Её сердце дрогнуло – большинство смертных, встретивших Архангела Нью Йорка, заканчивали жизнь смертью. И в этот момент на неё упал взгляд глаз абсолютной, безжалостной синевы, невыносимо красивые… и совершенно безжалостные. Момент завис во времени, и Хонор знала, что её оценивают.

Её смерть, подумала она, будет значить для него, так же мало, как смерть насекомого. Милостивый Боже. Как могла Елена назвать это нечеловеческое существо своей парой, затащить его в свою постель?

– Рафаэль. – Архангел переключил внимание на Дмитрия, и перья скользнули друг по другу, когда он сложил крылья.

– Произошёл второй инцидент.

Хонор, втянув воздух, чтобы облегчить боль в груди, вскинула голову, когда Дмитрий сказал:

– Вновь общественное место?

– Нет. Жертву оставили на складе, управляемом вампиром, у которого осталось десять лет по контракту.