— Бегите! — крикнул я Брасти и остальным.

Кест схватил меня за плечо и заглянул в глаза. Он походил на безумца.

— Фалькио, я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.

— Что угодно.

— Ты победил меня… в тот раз в замке ты победил меня. Скажи, как ты это сделал. Может, я смогу… может, я чего-то ни разу не попробовал, не видел… Какой-то прием…

Сердце у меня сжалось. Я мог просто лечь на землю и попросить святого убить меня или дождаться, пока меня затопчет войско герцога, принять любую из сотни смертей, ожидавших меня. Ибо всю жизнь Кест был для меня подобен горам или океанам: он ничего не боялся и никогда не сердился. Его просто все интересовало в этом мире — но теперь он сходил с ума.

Я обнял его за плечи и зашептал на ухо, рассказывая, как победил его в тот день в Араморском замке. Закончив, я поцеловал его в лоб и попрощался.

Он на мгновение улыбнулся мне и сказал:

— Что ж, не думаю, что это поможет. Но, полагаю, попробовать все равно стоит.

После этого он повернулся и издал воинственный вопль, который я никогда раньше не слышал. Клинок его сверкнул на солнце, когда он бросился к святому, а я побежал оттуда со всех ног.

Когда войска герцогов прибыли в замок короля Пэлиса, они насчитывали пятьсот всадников, тысячу пехотинцев, двести арбалетчиков и несколько осадных машин. С таким количеством воинов осада могла продлиться несколько недель. У главных ворот их встретил Пимар, королевский паж. Хороший мальчишка одиннадцати лет от роду, ревностно служивший королю.

Когда авангард подошел к воротам, паж открыл их и вежливо спросил, не желают ли господа освежиться с дороги и промочить горло. В левой руке он держал королевский герб, в правой — договор, подписанный королем и первым кантором странствующих магистратов.

По словам Пимара, генералы некоторое время рассматривали документ, а затем попросили его принести чай со сладостями. А еще они хотели встретиться со мной. Когда враг предлагает вам принять капитуляцию, а единственная альтернатива — это кровопролитная война, которая унесет жизни многих, щедрым быть очень легко.

— Безоговорочное помилование магистратам? И всё?

— И всё, — спокойно ответил я.

— Ты, парень, не шути, — пригрозил их генерал. — Если ты лжешь, то узнаешь, что есть вещи и похуже быстрой смерти от меча.

— Клянусь своей честью, что вы возьмете замок, магистраты будут распущены, а король будет ждать встречи с вами в тронном зале.

— Хорошо — хорошо.

Генерал положил договор на стол и подписал его. Я заметил, как пожилой мужчина с седым жестким ежиком волос и густыми усами фыркнул. Его плащ показался мне странным, и лишь позже я обратил внимание на эмблему с блестящим голубоватым цветком на правой стороне груди.

— За всю свою жизнь я прошел семь войн, — сказал он. — Войны с варварами Авареса и с востока, войны с другими герцогами. И много раз я видел трусость, да уж. Трусы трусам рознь, парень. Но позволить своему господину сгнить ради бумажки с помилованием? Такую трусость я вижу впервые.

— Я что-нибудь могу сделать для вас, генерал? — спросил я.

Он снова фыркнул.

— Да, парень, расскажи мне, в каком герцогстве выросла эта заячья душонка, чтобы я поехал туда и отчитал его герцога.

— Почему бы и нет, генерал, — сказал я. — Родом я из Пертина, где трусы растут, как дикие цветы на вершине холма.

— Я убью тебя за подобную дерзость, пес, — взревел он.

— Да, генерал, — ответил я. — Это дерзость, но, боюсь, в данной ситуации вам придется меня помиловать.