|
Конская спина под ними колыхалась ровно и мощно, в ушах свистел ветер, а брызги воды взлетали выше головы. Их бросало встречным ветром в лица. Одежда промокла, Рус выждал, когда берег потянется пологим и чистым от кустов, направил коня вверх. Женщина замерла, он слушал, как часто-часто колотится ее сердечко, все тело было мягким и нежным, как будто создано из молока и меда. Конский топот настигал, Рус узнал стук копыт коня Леха. Вскоре тот догнал, с любопытством смотрел на женщину, прильнувшую к груди Руса. В руке брата покачивался длинный меч, забрызганный кровью по самую рукоять. Красные брызги пламенели и на сапоге, но, судя по ухмылке Леха, то была чужая кровь. Заметив их взоры, он небрежно вытер лезвие о конскую гриву, с громким лязгом задвинул в ножны за плечами. — Еще не жалеешь? — Нет, — выдохнул Рус. Его переполняла нежность, он не думал, что может вот так задыхаться от счастья, что в руках женщина — сколько их было! — а не от лихой скачки на горячих конях, не на охоте, не в бою. Лех оглянулся: — Пока погони нет. Но кто знает... Ветер трепал ее волосы и мешал Русу видеть дорогу. Женщина наконец слегка отстранилась, взглянула ему в лицо. У него пересохло в горле. Смуглое, нацелованное солнцем, лицо было прекрасным, но совсем не похожим на лица женщин его племени. У нее крупные глаза, темные как ночь, что немыслимо для человека, длинные ресницы, настолько длинные, что он бы не поверил, нос тонкий и длинный, с красиво вырезанными ноздрями, скулы гордо приподняты, а губы сочные и полные, как спелые вишни. Даже Лех, что еще оглядывался на возможную погоню, все чаще посматривал на женщину в руках младшего брата. Встретившись взглядом с Русом, одобрительно кивнул. Младший брат, обычно все делающий невпопад, на этот раз ухватил ту женщину, за которую стоит убивать, жечь и даже ссориться с чужими богами. — Давай вон за тот гай, — распорядился он. — Если и вышлют погоню, там потеряют. — Не разминемся со своими? — Отыщем, — бросил Лех уверенно. Рус послушно повернул коня. Надо уводить возможную погоню как можно дальше от племени. Измученные люди не выдержат столкновения. Лех догнал, его распирало довольство. Не выдержал, бросил, как бы мимоходом: — А слабый здесь народец... — Да ну? — спросил Рус. Он видел, что хочет сказать Лех, к тому же при женщине редкий мужчина удержится от хвастовства. — Надо ли было? Лех оскорбился: — Да они ж хотели тебе спину стрелами истыкать!.. А один уже камень в пращу заложил. Я едва успел меч выхватить. Рус смолчал, что меч Лех вытащил задолго до нападения на свадьбу, а Лех закончил совсем хвастливо: — Трое уже не встанут. Одного пополам развалил, другого от плеча до пояса, а третьему только голову снес. А зачем, спрашивается, дурню голова? Еще четверых стоптал, всю жизнь на лекарей будут трудиться. Эх, мельчает народ, как говорит наш мудрый волхв Гойтосир! Он повел плечами. Красный конь несся ровным галопом, Лех покачивался в седле стройный, как молодой ясень. Волчовка на груди распахнулась, обнажая широкие пластины груди, живот тоже был в ровных валиках мышц. Встречный ветер трепал золотые волосы, синие глаза смотрели с дерзкой удалью. Женщина мелко-мелко дрожала в руках Руса. Он перевел Ракшана на шаг, снял свою волчовку и набросил ей на плечи. |
