|
Великий князь их забирал в свою сокровищницу, награждал ими только самых знатных и отличившихся бояр и воевод... Их носили еще более гордо, чем золотые гривны на шее или диаманты в серьгах. Владимир спросил трепетно: — Дедушка, почему росские мечи прямы и обоюдоостры, а хазарские с одним лезвием и чуть скривлены? А печенежские сабли вовсе кривые? Людота погладил его по голове. Ладонь старика была тяжела и шероховата, как кора дерева. — Меч — символ Руси. Он прям и честен. Сабля же гибка и коварна. В Диком Поле с саблей сподручнее... — Тогда наши богатыри уступят ворогам? Людота усмехнулся: — Это здесь они с мечами, а в Диком Поле берутся за сабли. Сабля быстрее, легче. Пока юркого печенега мечом достанешь, он тебя саблей иссечет... Если доспех, конечно, не защитит. Мы, кузнецы киевские, сабли тоже куем. Посмотри вон на те заготовки! Это викинга или германца можно сразить только мечом или секирой, столько на них железа толстого. Потому меч и есть главное наше оружие, хотя сабли куем тоже добрые... — А я думал... — Сабли тоже бывают разные,пояснил Людота с усмешкой.Будешь на верхнем поверхе, посмотри на восточную сторону. Там есть две сабли, или кривые мечи, не всякий их поднимет даже двумя руками. Клинок в три локтя, рукоять в локоть. Такими саблями дрались супротив всадников на верблюдах. Рубили противника вместе с их горбатыми конями! Глаза Владимира блестели. Он всегда смотрел на оружие жадно, ибо у кого в руках меч, тот и властелин над тем, у кого нет. Взяв в руки хотя бы палку, уже чувствуешь себя сильнее. Спина выпрямляется, а если в ладони оказывается рукоять топора, то и взгляд становится прямым и гордым. А если меч... а мечи носят только князья и старшие дружинники, в то время как оружие простых воинов — топоры, палицы, рогатины... — Когда-нибудь,сказал он дрожащим голоском,я получу право носить твой меч! Людота ласково коснулся его детской головки. Глаза мальчика смотрели умно и преданно. — Получишь,согласился он.Но жизнь не всегда соглашается отдать то, что от нее хочешь. Глава 6 Добрыня выслушал великую княгиню, поклонился: — Я все у ромеев вызнаю. Не беспокойся, матушка. Наши послы у ромеев бывают не часто, нас боятся и потому примут с почестями. Я уже бывал в Царьграде, матушка. И слом и лазутчиком, мне многое там знакомо. А деньги да подарки открывают в продажном Царьграде любые двери. Там все прогнило, матушка. Это у германцев бывало трудно. У них все на чести! Да печенеги в толк не возьмут, как это слово можно нарушить. А ромеи за серебряную монету мать родную продадут... Он хотел добавить, что за медную продадут и веру своего Христа, но после той ночи, когда княжич стал князем, когда трупы вывозили подводами, а кровь замывали еще и на другой день, в княжьем тереме разговоров о вере избегали. Святослав никого не казнил, но к христианам относился недоброжелательно, грозно хмурил брови при виде нательных крестов. Еще раз поклонившись, Добрыня вышел из горницы. Гридни, встречаясь с ним взглядом, вздрагивали и подтягивались, суетливо щупали оружие. Добрыня был нещаден к неряхам и неумехам, как все старшие дружинники Святослава. Слишком много зависело в дальних походах от того, как подвязан меч, как смотришь по сторонам, как готов отразить удар, направленный в спину твоего соратника. |
